В эфире партизаны

Личные радиостанции вполне оправдали себя. Начальник ЦШПД П. К. Пономаренко во всех служебных поездках на фронты тоже брал с собой рацию. На ней работала отлично окончившая спецшколу Евгения Сергеевна Волос. Евгения, находясь в Москве между поездками на фронт, руководила практическими занятиями курсантов в радиошколе. И все время просилась в партизанский отряд. Ее мечта осуществилась лишь после расформирования ЦШПД. В феврале 1944 года Евгения Сергеевна была направлена в тыл противника, в группу Лыжина. Она работала там до соединения с Красной Армией[28].

Связь белорусских партизан отличалась широкой разветвленностью и высокой надежностью. Здесь не были страшны частичные ее потери из-за поломки аппаратуры. На выручку всегда могли прийти соседи.

Вспоминается один несколько курьезный случай. На мое имя поступила как-то записка от командира бригады «Пламя» Героя Советского Союза полковника Е. Ф. Филиппских. Комбриг писал: «ЦШПД прислал никудышного радиста, из-за плохой подготовки он сломал станцию». Я знал, что в «Пламя» направлен Ф. С. Стук, хороший специалист. Видимо, у него что-то случилось с рацией. Я распорядился связаться с бригадой через одну из расположенных поблизости от нее станций.

Комбриг, человек решительный и инициативный, опередил. Он привез к себе от соседей радиостанцию и радиста, связался с Москвой. Вместе с коллегой Стук быстро привел в порядок свою рацию. У нее сбилась при приземлении на парашюте градуировка приемника.

Когда все это выяснилось, связь была налажена, я пообещал комбригу прислать нового радиста. Он категорически отказался, заявив, что Стук его вполне устраивает, что это хороший, знающий парень.

Ф. С. Стук пробыл в бригаде до конца боевых действий. По представлению полковника Филиппских правительство наградило его орденом Красной Звезды и медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. После войны он закончил Минский государственный университет и вот уже многие годы работает преподавателем средней школы в Белоруссии.

К концу 1943 года все подпольные обкомы и райкомы партии, партизанские соединения и крупные отряды республики имели постоянную и устойчивую связь с Центром. Соединения создавали собственные радиоузлы. Я, безусловно, не имею возможности рассказать о каждом из них. Все они старались внести свой вклад в общее дело. Остановлюсь лишь на лучших из лучших.

Прежде всего об узле соединения, которым командовал Герой Советского Союза В. И. Козлов. Он обеспечивал связь со всеми бригадами и отрядами, райкомами партии, входившими в Минский подпольный обком КП(б)Б. Связью у Козлова руководил И. Ф. Вишневский, радиоузлом — М. В. Мошкин. Их подчиненные, как и они сами, в совершенстве освоили работу на маломощных радиостанциях. О срывах сеансов не было и речи. Более того, это они сумели по рации мощностью всего 5 ватт провести по радиотелефону беседу редакции Последних известий Всесоюзного радио, располагавшейся в Москве, с В. И. Козловым, находившимся в глубоком вражеском тылу. Записанная на пленку 6 ноября 1943 года беседа уже на другой день, в XXVI годовщину Великого Октября, транслировалась всеми радиостанциями Советского Союза. Речь командира крупного белорусского соединения о боевых делах народных мстителей в неприятельском тылу имела большое политическое значение, явилась ярким свидетельством зрелости партизанской связи, незаурядного мастерства наших радистов.

Передачу выступления В. И. Козлова из немецкого тыла на узел ЦШПД организовал Михаил Васильевич Мошкин. Круглый сирота, воспитанник детского дома, он пришел в нашу спецшколу в июле 1942 года. Будучи уже радистом 1 класса, получил здесь специальную подготовку, освоил имевшуюся у нас технику. Напористый, трудолюбивый Мошкин быстро усвоил программу, около полугода работал на нашем радиоузле. В тыл врага его направили 12 сентября 1943 года вместе с И. Ф. Вишневским.

Эта дата хорошо помнится потому, что на аэродроме тогда произошел… скандал. Радиостанция, врученная Мошкину, питалась от двигателя внутреннего сгорания. Ребята прихватили с собой двухсотлитровую бочку с бензином. Летчики не разрешили взять ее на борт. А Мошкин наотрез отказался лететь без нее. Вишневский поддержал товарища.

— Без бензина нам там делать нечего, — горячился Михаил, указывая рукой на запад.

Летчики не менее азартно ссылались на инструкцию:

— На самолетах запрещено перевозить горючие вещества. Летим-то не к теще в гости!

Дальше — больше. Мошкин и Вишневский «объявили забастовку» — сошли с самолета. Авиаторы побежали к своему начальству. К самолету явилась целая комиссия, начались увещевания, строгие предупреждения. Наши парни намертво стояли на своем:

— Без бензина не полетим!

И летчики сдались. Велели только покрепче привязать «бочку раздора» к внутрифюзеляжным креплениям.