Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

— Это не значит, что я не рада, что ты решила поступить в колледж недалеко от дома, — сказала она, протягивая мне полную тарелку, — но я действительно хотела бы, чтобы ты, по крайней мере, осталась со мной. Подумай, сколько денег ты могла бы сэкономить.

Я вздохнула, кладя большой кусок пасты в рот. Обычно этот разговор повторялся, но я никогда не изменю своего мнения.

— Ты считаешь, что видишь меня недостаточно часто? Потому что я здесь каждую неделю.

— Да, здесь или с Джастином. Ты никогда не выходишь на улицу, чтобы заняться чем-нибудь ещё.

— Я работаю.

Мама перемешала пасту.

— Конечно. Ты вообще живешь ею.

— Так ты расстроена, что я здесь слишком часто или слишком редко? Потому что звучит так, как будто оба варианта верны.

— Ни один, милая. Я пытаюсь выразить необходимость изучения вещей за пределами твоей нормы, но я не уверена, что Джастин так или иначе когда-нибудь позволит сделать тебе это.

Мама как обычно попала в точку даже ближе, чем сама ожидала. Я никогда не говорила ей настоящую причину, почему я решила поступить в университет в Оклахоме вместо Тулсы. Угроза самоубийства Джастина заставила меня принять решение не переезжать. Но он не контролировал всё, что я делала; у меня просто не было много свободного времени между учёбой, занятиями, работой и им.

— В любом случае, — продолжила она, делая глоток холодного чая, — как твоя учеба?

— Замечательно. Я наконец-то попала на высший курс по метеорологии. Я на самом деле в восторге от следующего семестра.

— И предполагаю, что раз ты здесь, Джастин не встретился с тобой сегодня, как он обещал?

Я фыркнула, сделав мысленную пометку, перестать рассказывать ей про все мои планы, в будущем.

— Нет, мам. Не встретил. И я подозреваю, что ты сделала ставку на это, поскольку приготовила еды и на меня.

Она посмотрела вниз на свою тарелку.

— Я говорила тебе не влюбляться в этого мальчика.

Это были первые слова из уст моей матери, после того как она познакомилась с Джастином много лет назад. Её мнение о нём не изменилось.

— С чего ты это взяла? — спросила я.

— Ни с чего. У тебя начинается новый семестр и каждый раз, когда ты начинаешь что-нибудь новое, я надеюсь, ты будешь испытывать что-то новое. Я твоя мать. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я не хочу, чтобы ты прошла через то, через что пришлось пройти мне.

Я сжала губы. Мой отец изменял маме, несмотря на её многочисленные попытки сохранить брак в течение многих лет. Джастин был моей опорой за всё то время, позволяя плакать у него на плече, заставляя меня смеяться, когда никто другой не мог это сделать. Комфорт от прежней стабильности исчез в течение последних трёх лет, но воспоминания были доказательством того, что эти чувства когда-то были реальны.

— Я счастлива, мам, — сказала я, улыбаясь в попытке успокоить её.

— Ты действительно счастлива?

Я с трудом проглотила кусочек чесночного хлеба. Иногда мне казалось, что эта женщина могла с легкостью найти ответ на вопрос по поводу отношений, что мучил меня не один день. Мамино чутьё было даже лучше, чем ракета с инфракрасной головкой самонаведения. Я не знаю, как ей это удавалось, но знала, что это не было тем, в чём я хотела разобраться и узнать. Ни за что и никогда!

— Спасибо за обед. Я должна вернуться назад в кампус, — сказала я, быстро вставая и целуя её в щёку.

— В любое время, дорогая, — сказала она.

Я закрыла дверь за собой, надеясь, что в следующий раз, когда приеду, она больше не поднимет эту тему. Я была благодарна, что у меня была заботливая мать, которая чутко реагировала на моё настроение, но это не значило, что я хотела оправдывать свои отношения при каждой встрече. И в последнее время, когда это касалось Джастина, защищать свой выбор становилось всё труднее и труднее.

***

Я опустила голову на спинку скамейки в кампусе. Студенты выходили и входили в кабинеты, наполняя пространство разговорами. Я отключилась от голосов, глядя на графитовое небо со штормовыми облаками, идущими с запада. Запах дождя наполнил воздух. Трава возле кампуса выглядела в десять раз зеленее на фоне серого неба, и я поняла, что улыбаюсь. Судя по всему, гроза разразится чуть меньше чем через час. Я отыскала свой телефон в кармане и открыла веб-сайт Дэша Лексингтона. Он был профессиональным охотником за ураганами и делал важнейшие заключения о погоде на определенной местности. Я заглядывала на его сайт чаще, чем просматривала новостные страницы. Он обычно попадал в точку с предсказанием погоды, и там были потрясающие видео о погоне за ураганом в качестве бонуса.

Сегодня во второй половине дня к западу от кампуса будет гроза, которая продлится до девяти вечера. #данныеопогоде#заранеекупитьпиво

Я засмеялась над хэштэгом, отображающимся в верхней части его сайта. Несомненно, это была попытка ныне действующего доплеровского радара (прим. радарное навигационное устройство, основанное на доплеровском эффекте – изменении частоты (или длины волны) из-за движения объекта по отношению к наблюдателю) отследить ураган, который я уже заметила на небе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное