Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

— Ты мучила себя. Тебе нужно было увидеть…

Что-то дернулось вне поля моего зрения, но я не могла вовремя отреагировать.

Джастин ударил Дэша кулаком в челюсть, пока тот сосредоточился на мне. Он отступил, чтобы сделать это снова, но я бросилась между ними и приняла всю силу удара на свою спину.

Под моим левым плечом вспыхнула раскаленная боль, и воздух вырвался из моих легких. Я опустилась на колени к ногам Дэша.

— Блейк! — каждый из парней прокричал моё имя. Только крик Джастина заставил мою кожу покрыться мурашками.

Я втянула воздух, когда мои лёгкие медленно раскрылись.

— Ты покойник! — закричал Дэш, и я могла поклясться, что комната затряслась.

— Зачем ты шагнула под удар, Блейк? Детка, мне так жаль, — сказал Джастин, но его слова не нашли отклика в моём сердце.

Дэш снова замахнулся, и голова Джастина откинулась назад, останавливая его жалкую попытку извиниться.

Джастин быстро пришёл в себя, и прежде чем я успела моргнуть, двое уже боролись на полу рядом со мной, как две дикие собаки. Кулаки с тошнотворным звуком били плоть.

Линдси выдохнула и выскочила босиком из комнаты, прижимая свои красные лодочки к груди.

Ледяной страх остудил мой раскалённый гнев. Я была свидетелем слишком многих драк с участием Джастина. Он никогда не играл честно и не постеснялся бы подобрать самый тяжёлый предмет в комнате и использовать его, чтобы ударить Дэша по голове. Моя спина пульсировала от боли, и мне потребовалось собрать все свои силы, чтобы встать.

Я потянулась к Дэшу, который на мгновение одержал вверх, прижав Джастина к полу. Боль от этого действия была так велика, что я подумала, что снова рухну на пол. Я глубоко вздохнула и схватила его за плечо. Он дёрнулся под моей хваткой, когда они попытались надрать друг другу задницы. Я сжала сильнее, и Дэш отпустил его, быстро оглянувшись.

— Не стоит, — сказала я, каждое слово давалось с трудом, потому что я всё ещё пыталась вспомнить, как дышать. Я отпустила его и схватилась за бок, который охватила боль.

Дэш ещё секунду смотрел на Джастина, прежде чем спрыгнуть с него.

Несмотря на мой гнев, я позволила Дэшу закинуть мою свободную руку на его плечи и перенести большую часть моего веса. Он медленно повёл меня к двери.

— Блейк, подожди…

— Прекрати, — сказала я, глядя на Джастина со слезами на глазах. Весь гнев и чувство вины застряли у меня в груди, пока я не подумала, что это всё может взорваться и моё сердце упадёт на грязный пол в общежитии в присутствии их всех.

— Я почти рада, что так случилось. Теперь у меня нет никакой вины из-за того, что я ухожу от тебя.

Дэш вывел меня в коридор и спустился по лестнице. С каждым шагом в моей спине вспыхивала боль. Я проглотила стоны, когда мы добрались до крыльца, затем посмотрела на Дэша, почувствовав резкий укол в сердце, и сняла свою руку.

— Я хотела, вытащить тебя из той комнаты, — сказала я, делая несколько шатких шагов от него. — Но от тебя я тоже ухожу.

Слёзы наполнили мои глаза, размывая изображение безмолвного Дэша, стоявшего на крыльце. Моя квартира была как минимум в двух милях отсюда, но я не могла смириться с тем, чтобы быть рядом с Дэшем, который специально заставил меня оказаться в этой ситуации.


Глава 12


Острая боль в спине и боку сделала путь домой бесконечным, но, наконец, я повернула ключи в замке и вошла внутрь. Хэйл соскочила с кушетки, энергично виляя своим хвостом, когда я вошла. Я вздрогнула, опустившись на колени, и погладила её по голове. Я хотела, чтобы любовь была такой же простой, как и для Хэйл, – безоговорочной и несложной.

Я похромала в ванную и плеснула холодной водой себе в лицо. Убрав свои волосы назад, переоделась в пижаму и приняла три таблетки «Тайленола» (Прим. Тайленол – лекарство).

Слава Богу, в моей квартире было много пива, потому что мне нужно было больше, чем моя доля. Я открыла одно пиво, собираясь устроиться с ним на диване, когда раздавшийся стук в мою дверь остановил меня на полпути. Лёд сковал мои вены, при мысли о том, что за дверью находится Джастин.

— Блейк, пожалуйста, — умолял Дэш с другой стороны.

Я вздохнула, лёд отступил и вернулся гнев.

— Я не готова встретиться с тобой, Дэш, — сказала я, хотя это было неправдой. Я положила руку на дверь, зная, что никогда не смогу не впустить его.

— Ты сказала, что мне никогда не нужен будет повод, чтобы прийти.

Когда он сказал такие правильные вещи, я фыркнула и открыла дверь.

Он выглядел разбитым, плечи опущены, а глаза были полны боли.

Чёрт возьми. Я всё ещё была возмущена, и всё же стремление утешить его потрясло меня. Я сопротивлялась необходимости обнять его, вместо этого я отступила назад, увеличивая расстояние между нами.

Он вошёл и погладил очень взволнованную Хэйл. Дэш сел, и я посмотрела на рану на его лице от удачного удара Джастина. Я вручила ему своё открытое пиво и пошла в ванную, вернувшись с пропитанным спиртом ватным тампоном и бинтом. Я осторожно протёрла рану, потрясенная тем, что он даже не вздрогнул. Я наложила повязку и откинулась на спинку стула, слегка вздрогнув, «Тайленол» начал действовать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное