Читаем В эпицентре бури (ЛП) полностью

Бранч превратился в двухчасовое мероприятие, за которым последовала поездка в лабораторию погоды в университетский городок. После четырёх часов проверки прогнозов и картографических маршрутов для предстоящих на следующей неделе циклонов, мы приземлились на ужин «У Бэйли» и очень нуждались в пиве.

Я улыбнулась Дэшу над своей недоеденной корзиной куриных нагетсов. Я должна была отдать ему должное. Он с успехом занимал меня весь день, и мои мысли также были учтены. Мой энтузиазм исчез, когда я поставила свою бутылку пива на стол. Теперь, когда мы не двигались и не разговаривали, мысли, которые я в страхе удерживала, вернулись назад.

Взглянув на свой мобильный, я вздохнула. По-прежнему отсутствуют пропущенные вызовы. Это может быть и хорошо, но в моём разуме возникал худший из возможных сценариев, связанных с молчанием Джастина.

— Блейк, — сказал Дэш, касаясь моего предплечья.

Я моргнула пару раз, сосредоточившись на его понимающем взгляде.

— Да?

Он положил запачканную барбекю салфетку в пустую корзину.

— Ты действительно подвергла испытанию мои навыки отвлечения. Я так старался. Может быть, мне нужно перейти к тяжёлой артиллерии?

— И что за тяжёлая артиллерия это будет?

Он приподнял бровь, наклонившись над столом.

— Ну, сначала я бы…

Его слова были прерваны песней «Sail» группы «Awolnation», ревущей из его сотового телефона, лежащего на столе рядом с ним. Ночь, когда мы танцевали под эту песню, промелькнула у меня в голове. Он ответил, и я наклонила голову, когда его взгляд ожесточился.

Дэш медленно опустил руку, ничего не сказав, и закончил разговор. Он уставился на свой телефон, рассматривая что-то.

— В чём дело? — я дотронулась до его руки, и он наконец-то очнулся.

— Это была Линдси…

— И?

Он подвигал челюстью взад-вперед.

— Нам нужно кое-куда сходить, — он положил на стол две двадцатки и направился к двери. Я последовала за ним без колебаний и забралась в его грузовик.

Дэш посмотрел на меня, его руки остановились на ключах зажигания. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого завёл машину. Он нажал на газ, направляясь обычным маршрутом в сторону кампуса. Я держалась за ручку над окном, моё сердце колотилось.

— Что происходит? — спросила я, заметив, что ожесточённое выражение его лица, появившееся после телефонного звонка, не изменилось.

— Не уверен, но мы собираемся это выяснить.

— Что сказала Линдси?

Он опустил свой взгляд на меня, и они смягчились.

Я потянулась через кабину и осторожно взяла его за предплечье, которое было напряжено.

— Поговори со мной.

Он медленно выдохнул через нос, затем резко повернул направо, прямо на стоянку возле дома «Альфа Чи Омега».

Дэш выпрыгнул из грузовика и поспешил открыть мою дверь. Он взял меня за руку и подвел к гигантскому крыльцу. Разочарование волнами распространялось от него, проходя сквозь наши сложенные руки и находя приют в моём животе. Парни в университетских футболках, девушки в блестящих топах и мусорные ведра заполонили крыльцо, все они пили пиво или другие напитки из красных пластиковых стаканчиков. Большие двери были широко открыты, и люди ходили туда-сюда по своему усмотрению. Громкая, долбящая музыка раздавалась из общежития, и я подумала, все ли вечеринки в колледже одинаковы. Нам кивнуло несколько парней, разместившихся на крыльце.

Дэш взглянул на меня, весь гнев в его глазах растворился в море боли. Он сражался с самим собой – из-за чего-то, о чём я не имела понятия. Он вздохнул и пришёл к внутреннему согласию. Я могла видеть это в его глазах, гнев переходил в стоическое спокойствие.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но он уже шёл дальше.

Единственный яркий свет исходил из кухни, столешницы вблизи были невидимыми из-за большого разнообразия полупустых бутылок с ликёром, заставленными ими. Остальная часть общежития была освещена приглушенными цветными огнями, а в большой комнате справа от нас вспыхнул столб света, где толпы студентов топтались под музыку друг напротив друга.

В воздухе висел настолько мощный запах ликёра, пива и дыма, что я решила, что опьянею, просто вдыхая его. Моё сердце забилось быстрее, пока я беспомощно следовала за Дэшем, когда он протаскивал меня сквозь толпы людей, его глаза как у ястреба что-то цепко выискивали.

Я не знала, что делать, кроме как следовать его примеру. Я никогда раньше не была на вечеринке как эта, но, очевидно, мы были там, не для того, чтобы встретиться с Линдси и выпить. Он словно был на охоте, и я вроде как надеялась, что мы не найдем это.

Дэш привёл меня наверх, как только мы закончили поиск на первом этаже и в подвале. Мы прошли по длинному коридору, с выстроившимся с каждой стороны четырьмя дверьми. Большинство из них были открыты, некоторые заполнены людьми, играющими в видеоигры или беззастенчиво целующимися.

Он остановился перед единственной закрытой дверью и взглянул на меня, извиняясь. Дэш протянул руку, зависая над дверной ручкой. Сжимая её, он поколебался и прижал ухо к двери.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное