В этих гнилых стенах

Но Тая согласилась. Рита быстро переодела ее в белое больничное платье, небрежно отшвырнув повседневную одежду малышки в сторону. Новый наряд был велик Тае как минимум на два размера, и она словно тонула в нем. Но было видно, что ей нравится: девочка даже несмело улыбнулась, оглядывая себя. Нерешительно она ступила за порог прозрачной кабины аппарата и замерла в ожидании команды лечь на белый стол. Молчаливое ожидание затянулось. Тая начала задорно кружиться под звук разогревающейся машины. Я виновато глядел на ее бледное лицо, на мраморные руки с четкими узорами вен, на почти посиневшие от недостатка кислорода кончики пальцев. Ноги худые, белые, ближе к лодыжкам тоже немного синеют. Если бы ей повезло родиться, как Марку и Рите, мутантом, – она бы сейчас не была на пороге смерти.

– Я не смогу без нее… – Рита не могла сдержать слез, глядя на свою улыбающуюся малышку, и только в тот момент я наконец осознал, что все наши усилия того стоили.

Таисия остановилась и тяжело задышала от непривычной активности, испуганно глядя на ревущую Марго.

– Все в порядке, так даже лучше, – не отрываясь от экрана, сказал Паша. – Ложись, девочка, – скомандовал он в микрофон.

Маленькая пациентка с трудом смогла подняться по ступенькам. Едва она легла на стол, как тут же покрылась мурашками. Все так же тяжело дыша, закашлялась. Аппарат начал сканирование. На экране высветилось время: двадцать три минуты.

– Черт! – воскликнул Павел. – Что она принимает? Я запущу тебя в кабину, чтобы ей стало легче.

Рита начала оглядываться:

– А где ее рюкзак?

Мы начали шарить глазами по помещению, по ее вещам, но детского рюкзака не было. Рита испуганно выпрямила спину, и я почувствовал, как она вздрогнула.

– В поезде оставили… – прошептали ее побелевшие губы то, что и так понимал каждый.

– Ничего, есть название? Он ей больше не пригодится, я надеюсь, – Паша говорил так уверенно, что Рита немного успокоилась. – После процедуры, конечно, – добавил он, спохватившись.

Девушка не растерялась и начала рыться в своей сумке. Достав потрепанный старый кошелек, она нашла сложенный в несколько раз лист бумаги и протянула его парню:

– Тут название и дозировка.

– О, рецепт? Давно такого не видел – на бумаге.

Он ввел название препарата, и после глухого шипения аппарата дыхание Таи нормализовалось. Но рано было радоваться. Я ведь уже должен был привыкнуть к тому, что всегда что‐то идет не так. И уверенность Киры никогда не была моим оберегом. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался высокий худой мужчина в медицинской форме. За ним следовали четверо охранников.

– Что за черт, Паша? Кто дал разрешение на запуск установки?

Мужчина подбежал к аппарату и выключил его аварийной кнопкой. Паша от испуга не смог вовремя вмешаться.

– Отец, не трогай! – прорезался вдруг грозный голос у этого тихого и рассеянного парня. Мужчина резко обернулся, охранники угрожающе взяли оружие на изготовку.

Я не ослышался? Отец? Судя по фотографиям на стенах коридора, это был главный врач больницы. Самой элитной больницы всего подкупольного мира. Я присмотрелся и понял, что они действительно похожи. Такой же прямой нос, высокие скулы, абсолютно одинаковый изгиб бровей…

Я посмотрел на Киру. Она поникла, заметно побледнев. Рита вообще боялась дышать, замерев с поднятой рукой. Было видно, что никто не ожидал такого вмешательства.

– Отец, не смей! Девочке надо помочь!

– Да ты знаешь, сколько стоит запуск этой машины?! Тут моей зарплаты… Кира! И ты здесь? Да что вообще происходит? Отец знает?

* * *

Нас усадили за овальный стол переговорного кабинета. Все сидели понурые, подавленные, с грустными лицами. В полном молчании мы ждали появления отца Киры. Вот уж он обрадуется знакомству с парнем своей дочери… Ожидание было невероятно мучительным, я даже не понимал, хочу ли я, чтобы он приехал как можно быстрее или чтобы не приезжал вообще.

Наконец, скрипнула дверь, и на пороге возник отец Киры – высокий, широкоплечий, с хмурым лицом. Но мне показалось, что хмурым оно было вовсе не из-за ситуации. Просто это было его обычное выражение лица. Интересно было бы взглянуть, как он улыбается… Наверняка то еще зрелище.

Его черные волосы были зачесаны назад, пышные усы того же цвета аккуратно завивались кончиками кверху, костюм – словно только с иголочки (ну, а как по-другому?). Он с первых секунд напомнил мне главу мафиози.

Четыре пары испуганных глаз рассматривали его с головы до ног, и только Кира гордо и озлобленно встретилась с отцом взглядом.

– Ну, здравствуй, Кира. – Он, видимо, ждал, что она что‐нибудь скажет, но Кира молчала, и он просто устало закатил глаза. – Я ожидал чего‐то подобного. От тебя всегда были одни проблемы. Хотя я скорее ждал, что ты возглавишь революцию. Но нет, зная о моих проблемах, ты решила утянуть нас на финансовое дно. За что ты меня так ненавидишь, дочь?