В этих гнилых стенах

– Забудь детские сказки, где побеждает добро, забудь про правило бумеранга. Думаешь, у нее есть совесть и мораль? Совесть и мораль есть у тебя. У нее же – власть. И ее никогда не настигнет бумеранг, потому что не существует ничего, соразмерного той боли, которую она причинила. Она была голосом народа, ангелом-спасителем, но на деле оказалась Жнецом.

Я зажмурил глаза. Так крепко, как только мог. Открывать их не хотелось, особенно осознавая, что все это не сон. Где была эта чертова точка невозврата, когда люди оказались запертыми в бетонных горшках? Можно ли было избежать этого?

– Холодно. Можно я к тебе?

– Конечно.

В своей розовой толстовке она опустилась на грязную крышу гаража и прильнула ко мне.

Вечер с Николь вышел настолько приятным и информативным, что я был бы не прочь побегать от собак еще пару таких вечеров. С ней, казалось, можно говорить обо всем. Со мной такого давно не было: мы прыгали с темы на тему, не умолкая. Делились мыслями, эмоциями и прошлым, попутно обсуждая несбыточные мечты.

* * *

Я знал, что Эрик был против, но я пришел к вам домой на следующий же день после разговора с тетей на крыше. Он выглядел растерянным от такой наглости, но, тяжело вздохнув, все же впустил меня. Ты не заставила себя долго ждать. Услышав скрежет в дверном замке, Эрик сразу понял, что это ты. Я волновался, переживал, но слова приятеля меня успокоили:

– Будь смелее, сделай ей комплимент.

Я сгорал от нетерпения, ужасно хотел повернуться и посмотреть на тебя, но держался, ожидая, когда ты сама заглянешь к нам. И вот ты стоишь передо мной, и мне надо что‐нибудь сказать. Я вдруг осознал, что все придуманные мной варианты знакомства с тобой вылетели из моей бедной головы. Ты помнишь, что я тогда сказал?

– Вот это у тебя фигура! Ничего лишнего!

Я тогда мало знал о тебе, но решил, что тебе нравятся крутые парни, судя по твоим приключениям в школе. И я вздохнул с облегчением, когда увидел твою едва заметную улыбку.

«Я передумал», – тут же написал мне Эрик СМС, поскольку при тебе не мог сказать этого вслух. И добавил, что кастрирует меня, если я к тебе приближусь.

Но я видел, что он прикладывает титанические усилия, чтобы не разразиться хохотом.

Девушка прикрыла рот рукой, пряча усмешку. Глаза ее немного затуманились при воспоминании об их знакомстве. Она хорошо помнила, с какой фразы все началось.

– Развяжите уже его, я наверх, наушник шипит, – сказал Арес, указывая на аппаратуру в ушах. Слушая, как Дюк заметил Гелиос, парень все больше пытался убедить себя, что ее смерть была неизбежной. Воспоминания о девушке снова заставили сжаться его сердце, и он поспешил на выход, не желая делить свои эмоции с кем‐то еще. В день установки системы безопасности солдат долго ругал возлюбленную за ее поступок. Он помнил тот день, словно это было вчера: она обижалась и кричала о тоске, пожирающей ее изнутри, о том, как сильно скучает, когда его нет рядом. Ему хотелось вернуться в тот день… Нет, скорее – в каждый день, проведенный с нею.

С разрешения Селены, высказанного, правда, неуверенным тоном, Аня направилась в сторону Дюка. Он начал радостно ерзать на стуле, когда девушка освободила его. Конечности затекли, их неприятно покалывало, рука под гипсом жутко чесалась. Парень демонстративно потянулся – и распахнул навстречу Ане свои объятия.

Глава 21

– Я все равно тебе не доверяю, – приподняла она левую бровь, удивившись такому поведению.

– Да что не так‐то? – Он растерянно опустил руки. – Я объяснил, что не предатель! Я вас спас! Я хотел тебе рассказать. Я пытался!

Аня только помотала головой, усаживаясь на стул, отчего тот затрещал, словно крича о своей ветхости.

– Ты хуже сталкера. У меня мурашки по коже от твоего рассказа.

Дюк недовольно цокнул в ответ на такое заявление, и, окинув взглядом почти пустую комнату, остановился глазами на незнакомке.

– У вас правда получилось совершить переворот? Вот так просто? – спросила она.

– Ну почему просто… Были некоторые отхождения от плана… Знаешь, «моменты импровизации»… – запинался Дюк, понимая, что все вообще шло не по плану, с самого начала и до конца. – А кто ты такая? – решил наконец спросить он, разглядывая ее и понимая, что даже сейчас знает слишком мало о задумках своего отца.

– Меня зовут Селена. – Девушка пристально всмотрелась в парня, подозревая в изощренной издевке: очевидно же, кто она такая. И как ему вообще пришло в голову такое спросить!

– Это сестра Гелиос. Девушки Ареса. – Аня положила пистолет на стол и откинулась на спинку стула, заставив его заскрипеть еще сильнее. Ножки слегка разъехались, грозя не выдержать.

– Почему ты не ушла со всеми? – продолжал допрашивать ее парень, видимо, решив, что настала его очередь.