В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

Сегодня Хён Сок должен был всё решить. Либо в этот день, либо же никогда вовсе. Совесть лишь изредка мучила его последние несколько недель, но он договорился обо всём с министерством ещё задолго до того, как узнал Эндрю ближе. Раньше тот не смел ему перечить. Теперь же Хён Сок остро чувствовал, что может поступить неправильно. Словно бы подполковник Квон предавал своего лучшего друга в угоду министерства. Но всё то было не так. У подполковника не могло быть ни врагов, ни близких. Он всегда действовал независимо от чувств Хён Сока. На подполковника ПОПДМК распространялось лишь мнение министерства.

Совесть не позволила офицеру Арно прийти к положенному времени с тем предметом за спиной, от которого легко могли заслезиться глаза. И всё то же мнение убедило его, что оставлять плесневелый термос в урне неправильно, ведь хоть что-то в это Рождество Эндрю был просто обязан сделать верно.

— Ты, как всегда, невовремя. — Когда тот подошёл к нему, Хён Сок и не подумал о том, чтобы оторвать взгляд от экрана телефона. — В следующий раз можешь идти чуть побыстрей, может тогда опоздаешь не на тридцать минут, а лишь на четверть часа.

— У меня был серьёзный разговор кое с кем. — Эндрю держался так спокойно, словно до этого не огибал дворы специально для того, чтобы Хён Сок не заметил его на крыльце «Холи Белли».

— Ты всегда находишь причину не прийти вовремя.

— Потому что единственная причина, по которой я здесь — это ты. И, знаешь ли, её порой бывает недостаточно, чтобы мои внутренние часы сравнялись с твоими. — Хоть Эндрю и хотел с отбить все претензии Хён Сока простым напоминанием о том, что тот никогда с ним не здоровался, но и без того стыдливое утро решило отучить его от излишне уместных и не выгодных для его шаткой репутации высказываний. — Обычно начальство в первую очередь берёт отгулы на праздники. Ты просто уникальный случай, раз делаешь всё наоборот.

Сколько бы Эндрю ни спрашивал, Хён Сок не отвечал. По неведомой ему причине в его присутствие он вдруг начал нервничать. Эндрю говорил, а подполковник Квон всё продолжал разглядывать крохотные надписи в смартфоне. Он не мог понять истинную причину его странности, но для него выглядело всё так, словно бы Хён Сок лишь теперь догадался, что телефон нужен не только для того, чтобы отсылать невидимые средства на банковскую карту сестры. Только вот предположение это было слишком уж далеко от правды.

— Чем ты занят? И не притворяйся, будто с кем-то общаешься. Я же знаю, что в такую рань Кэсси спит, а ни с кем другим ты связь не держишь.

— У меня серьёзный разговор. — Хён Сок решил сострить, но вдумчивый взгляд и нервно дёргающаяся щека лишили его слова и намёка на шутку. Эндрю понял его лишь потому, что ему ни раз до этого приходилось разгадывать, где подполковник Квон развлекает его внезапными каламбурами, а где привычно и неподдельно деловит.

— О, да неужели? — губы Эндрю растянулись в ухмылке, подобной той, что когда-то играла на лице шкодливого мальчика, который после школы отсиживался в библиотеке за картами со старшеклассниками. Прямо сейчас он мог бросить на стол свой главный козырь. Ему всегда нравилось понимать, что Хён Сок подпустил так близко к себе именно его, а не кого-то другого. — И с кем же? Со мной или, может, с нашим старым другом Лютиком?

— Ты же знаешь, что Луис и Лютик — это разные имена.

— Знаю, но какая разница, если он нас уже не услышит. — Шутливая улыбка оставалась неизменной, да только в глазах начинало мерцать беспокойство. Если Хён Сок прислушался к нему и занялся своей личной жизнью, то это ничто иное, как дурной знак. Грозовые тучи и без того всё никак не могли покинуть неба над куполами Округов, ожидая, когда подполковник Квон наконец отвлечётся от выполнения и своих, и чужих обязанностей. Конечно, Эндрю беспокоился только из-за работы. Иного варианта и быть не могло.

— Какую веру исповедуют фолки?

— Что? Зачем тебе? — Эндрю не был готов к подобным вопросам, но удивился бы куда больше, если бы Хён Сок вдруг спросил у него о том, как позвать кого-нибудь на свидание. Но он, как и всегда, был в своём репертуаре — намеренья говорить о чём угодно другом, кроме того, что могло быть полезно ему самому, превосходили любые ожидания. — Фолки много чему верят, но кое-чего они придерживаются единогласно — человек стоит выше любого живого существа. Например, они ни за что не назовут Бога в единственном числе. Им с давних времён нужны были Боги, а потому Господами теперь стали люди.

— Люди. — Повторил Хён Сок, записывая то, что его разум отмечал как важное, в список в телефоне. Его пальцы лишь пару коротких секунд ударяли по экрану. В письме он был короток точно так же, как и в речи. — Никогда твои разговоры о культурном просвещении не были ценны так, как сейчас. Теперь скажи мне, почему их город зовётся Сварогом.