В финале Джон умрет

— Более тупого плана и придумать невозможно, — сказал я, глядя в глаза старика.

— Конечно, нам нужно выиграть время, — продолжил Маркони, ничуть не смутившись. — Но если я прав и они делают именно то, что мне кажется, то это — наша единственная надежда. У путешественников — то есть у этих тварей — есть одна слабость.

— Да, мы знаем. Стулья, — сказал Джон.

— Э-э, не совсем. Они по природе своей ненавидят гармонию. Понимаете, это все влияние среды: если живешь в мире, полном черного шума, для твоих ушей любая мелодия — это нож острый. Ангелы, арфы и тому подобное.

— А какое отношение это имеет… — начал я.

Раздался взрыв, и в центре двери образовалась дыра с рваными краями. В дыре появился розовый кулачок на ноге, состоящей из сегментов; он задергался, пытаясь нащупать что-нибудь между Джоном и Большим Джимом. Джон схватил руку за запястье, а Дженнифер отсекла ее ножом. За дверью раздался вопль, похожий на кошачий. Джон подержал руку немного, а затем вытолкнул обратно в дыру.

— Я вижу, у вас есть инструменты, — сказал Маркони. — Кто-нибудь из вас умеет петь? Лучше всего действуют старые спиричуэлсы.

— Я умею петь, — ответил Джон.

— Нет, не умеешь, — возразил я.

— Ну, на гитаре играю.

— Я тоже, — подхватил Большой Джим. — У нас две гитары.

— Более тупого плана и придумать невозможно, — повторил я.

— Дейв, помнишь слова «Верблюжьего холокоста»? — спросил Джон.

— Ах, Джон, ты снова доказал, что я не прав.

Маркони посмотрел на тележки с усилителями и проводами.

— А песня длинная? Мне нужно несколько минут.

Джон обошел меня и снял с моего плеча гитару.

— Друг мой, «Верблюжий холокост» будет длиться столько, сколько нужно. Я — соло-гитарист, Джим — ритм-гитара, Дженнифер на подпевках. Джен, просто повторяй то, что поет Дейв, только примерно на секунду позже. Аудио аппаратура уже на сцене. Мчим туда, подключаемся и начинаем выть. Договорились? Парни, этот план настолько идиотский, что может и сработать.

Мы приготовились и повернулись в сторону двери, по которой кто-то молотил с другой стороны.

— Знаете, — заметил Джон, — удивительно, что дверь их остановила. Казалось бы, сюда они проникли бы в два счета, ведь они умеют телепортироваться.

За дверью все стихло, а затем послышалось какое-то бормотание, словно эти существа что-то сообразили. За спиной у меня завопил Джим.

Одна из тварей сидела у него на спине, вторая появилась на груди и одним стремительным движением вцепилась ему в горло.

Джим рухнул на гитару, и белый инструмент тут же стал алым.

Дженнифер сделала выпад и зарезала одного из монстров. У нее отлично получалось обращаться с ножом.

Я повернулся к Джиму.

— Джим? Ты…

Его горло превратилось в кашу, словно в него выстрелили из дробовика. Джим перекатился на спину, выпучил глаза и задвигал губами. А потом его не стало.

Я попытался что-то сказать, но тут в глазах у меня потемнело. Что-то ущипнуло меня за грудь и за живот, словно пытаясь вцепиться в кожу. Внезапно ко мне вернулось зрение, и я увидел дюжину разнокалиберных глаз, уставившихся на меня.

Я упал, ударившись спиной об пол. На моей груди восседал монстр в парике. Тварь раскрыла клюв, и я увидел розовый человеческий язык.

Из зала донесся резкий электрический звук. Гитара.

Монстр закрыл клюв, повернулся к двери с выражением сильного недовольства на лице, и побежал прочь, прикрывая уши двумя ручками.

— Отлично! Вперед! — крикнул Маркони.

Я встал и вышел за дверь. Джон играл на гитаре, широко расставив ноги и опустив инструмент почти к самому полу. Я обежал вокруг него, схватил со сцены микрофон — и на секунду потерял дар речи.

Основание фонтана скрывала десятифутовая стена из частей тел, сложенных друг на друга. В центре возвышался ледяной ангел. Оставшиеся монстры встали в круг лицом к нему, словно ожидая чего-то.

Не верю, что это происходит на самом деле.

Ну, была не была. Я напряг горло, наполнил легкие так, что диафрагма уперлась в позолоченный пояс, и заверещал:

— Я знал одного парня.

Нет, тут я наврал.

Топот! Топот! То-о-опот!
Верблюжий холокост! Верблюжий холокост!

Существа развернулись в нашу сторону, разочарованно нахмурились, сделали пару шагов назад.

— Блестяще! — крикнул Маркони. — Это им совсем не по вкусу! Вперед!

Мы бросились к фонтану. Музыка грохотала, сметая монстров с нашего пути, словно ветер — сухие листья.

Моя дыня — душа
Раздавлена твоим Гэллахером апатии
Молот! Молот! Мо-о-олот!
Верблюжий холокост! Верблюжий холокост!

Кабели, подключенные к инструментам, натянулись, но до фонтана было далеко. Маркони пошел вперед, за ним — Дженнифер. Они подобрались к ангелу на расстояние вытянутой руки, и Маркони произнес:

— Отец наш небесный, яви нам Свою милость, подай нам знак, который докажет нам Твою незримую силу. При крещении мы используем Твой дар воды, который Ты сделал символом Своей милости, которую Ты даешь нам с этим таинством. На заре творения…