В глубинах полярных морей

На «Д-3», как, впрочем, и на всех лодках, я почти не встречал нечитающих. Книги в поход мы получаем из нашей большой бригадной библиотеки. На этот раз Гусаров расстарался: взял книги еще и из библиотеки Дома флота, учел, так сказать, индивидуальные заявки краснофлотцев и старшин. А запросы у моряков очень разносторонние. Интересуются они и политической, и военной, и технической литературой. И конечно, особенно велик спрос на художественные произведения. В большом почете Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Толстой, Чехов и Горький. Из рук в руки переходят книги Маяковского, Шолохова, Фадеева, Соболева, Новикова-Прибоя, Островского.

Хорошая книга будит добрые чувства и распаляет ненависть к врагу, помогает полнее ощутить любовь к Родине и пробуждает в душе героическое начало. Это оружие не слабее торпед!

А наши торпеды, увы, пока что спокойно лежат в аппаратах. Попытались мы было зайти в глубь большого глубокого Тана-фиорда. Но пришлось вернуться обратно: лодка начала тонуть, ее так и тянуло на глубину. Выбросили почти всю воду из цистерн. Не помогло. Лодка проваливалась, словно гигантский спрут охватил ее щупальцами и увлекал вниз. Развернулись и средним ходом вышли из коварного фиорда. В нем, видимо, скопилось много пресной воды, принесенной горными реками после обильных дождей. А в опресненной воде лодка «тяжелеет».

Подлые клинкеты продолжают пропускать воду. За час ее набирается в трюме до тонны. Время от времени

[49]

приходится запускать турбонасос и откачивать воду за борт. Константинов нервничает.

— Придется возвращаться из-за этих клинкетов, товарищ комдив, — говорит он.

— Ну нет, — не соглашаюсь я. — Да нас в базе засмеют. Вот, скажут, вояки, не успели выйти в море и назад запросились.

— Да ведь это же не ерунда какая-нибудь, — горячится Филипп Васильевич. — Демаскируем мы себя, со следом идем.

В этом он прав: вода, побывав в трюме, выходит за борт с примесью масла и оставляет на поверхности предательские радужные пятна. Да и шум во время откачки воды нам не на пользу. И все-таки Константинов неправ в главном: нельзя так легко пасовать перед первыми же трудностями.

— Посоветуйся, командир, еще раз с механиком, со старшинами, — предлагаю я ему. — Они народ смекалистый, чего-нибудь да изобретут.

Наступило 26 сентября. Погода для нас подходящая. Волна не очень сильная, видимость переменная, временами налетают снежные заряды. По крайней мере, оставленные нами пятна на воде не так просто рассмотреть.

Часов в 10 утра у входа в Тана-фиорд мы вдруг обнаружили два мотобота. Видно, неспроста они тут. И правда, через час показался небольшой, тысячи на две тонн, транспорт. Боевая тревога! Моряки срываются с мест. На койках остаются лишь раскрытые книги: дочитываться они будут после атаки.

Все готово к бою. С короткой дистанции выпускаем две торпеды. И через минуту слышим, как одна из них взорвалась. Осмотр в перископ подтвердил: транспорта на поверхности нет.

Долго не утихает радостное возбуждение: вот она, первая победа! Настроение у всех превосходное. Моряки получили отличную моральную зарядку для дальнейших боев. Теперь уж и неисправные клинкеты не кажутся помехой для выполнения боевой задачи. Тверже стала уверенность, что мотористы что-нибудь да придумают.

Почин оказался добрым. На следующий день примерно в то же время мы встретили у Кой-фиорда небольшой танкер. Он как-то внезапно появился из-за мыса,

[50]

держа курс на восток. Мы выпустили две торпеды из кормовых аппаратов, и снова одна из них достигла цели. На этот раз мы наблюдали всю картину потопления. Сначала ушла под воду корма танкера, а нос задрался высоко вверх, потом судно стремительно погрузилось. Все это продолжалось не более пяти минут.

Страшно оказаться на торпедированном судне. Представишь себя на месте немцев — мороз по коже подирает. Если и выплывешь — шансы на спасение ничтожные. В здешней воде больше двадцати минут не продержишься, сердце не одолеет холода, остановится. Но чувства жалости к тем, кто ушел вместе с танкером под воду, нет. Какого черта пришли они к нам жечь, грабить, убивать?! Как представишь себе, что творится на занятой врагом родной земле, так сердце обливается кровью и возникает чувство, похожее на стыд: как мало мы еще сделали для победы! И сильнее поднимается желание действовать, искать врага…

Клинкеты все текут. И отремонтировать в море их не удастся, это теперь уже ясно. Но мотористы не обманули наших надежд. Старшина группы Туголуков предложил пустить воду, протекающую через клинкеты, прямо в уравнительную цистерну, минуя трюм. Оттуда она будет выходить наружу чистой, без следов масла. Инженер-механик Челюбеев поддержал эту идею, и под его руководством моряки взялись за работу. Краснофлотцы Красовский, Чернышев и Котов подвели гибкий шланг под клинкеты и подсоединили его к паровой магистрали. (Мы пользуемся ею только в базе.) По ней вода шла в центральный пост и выводилась в уравнительную. Кажется, просто! Но работа эта была трудоемкой и долгой. Увенчалась она полным успехом.