В глубине тебя (СИ)

Нет, неинтересно. Прошлое прошло, а сейчас ему интересно кое-что другое. Я даже знаю, что, и мне не нужно смотреть ему в лицо, чтобы догадаться. И я пытаюсь не смотреть, чтобы не ускорять событий. Ведь их, наоборот, замедлить нужно, остановить. Я честно пытаюсь, но мой взгляд сам по себе скользит к его лицу и встречается с еле уловимой улыбкой. Я знаю, помню, вспоминаю эту улыбку. И он чуть крепче сжимает мою руку.

Хватит.

Мы давно уже не спим друг с другом, мы ведь решили. Я решила. Я прекрасно это помню. И прекрасно помню, что нужно срочно рвать когти. Если останусь, то не позже, чем через четверть часа мы с ним будем где-нибудь, и я буду под ним или на нем, и он будет во мне и все такое. Четверть часа, может, раньше.

Он хорошо ведет себя, спокойно. Не балуется, просто держит меня за руку и... в исходе нашей встречи я не сомневаюсь. Поэтому пора рвать когти.

Как это сделать? — соображаю. Уйти, конечно. Извиниться и уйти, забрать с собой руку, которую он все это время держит.

Куда уйти? Придумать. На работу? Пойдет за мной — там можно в туалете. Мне назначено в ведомство?.. Там — тоже. Ко-мне-к-тебе — там вообще надолго.

— Вон там, — показывает Рик, а я делаю над собой усилие, чтобы не зажмуриться — он показал как раз на КвартирМитте.

Итак, квартиру отхватили — сбылась ее мечта. Но не только ее — он тоже рад, видно же. Показать хотел.

Внутреннюю, наверно, сами сделали, иначе дюже дорого. Она придумала — он воплотил. Как всегда. Да, хватит, хватит.

— Ладно, я... — тихонько высвобождаю руку и в следующее мгновение в подошедший автобус — юрк, — ...опаздываю. Мне — к зубному, — поясняю уже в дверях автобуса: — Нельзя пропускать — ждала долго. Пока.

Двери закрываются, закрывают меня и закрывают от меня Рика. Он не успевает продемонстрировать свое обычное умение быстро реагировать — автобус уезжает со мной и больше я его не вижу.

***

«Я никогда не убегаю» — напоминаю себе, пока сама сижу в офисе и, оправившись от «бегства», жду его звонка.

Вообще-то, мы давно уже друг другу не звоним, но плевать на это. Плевать на то, что мы давно не виделись. Вот — только что увиделись, за руки подержались и теперь я форменно чувствую, что в нем от этого все проснулось с былой и новой силой — проснулось же во мне. А значит, расстались мы неподобающе, и он обязательно рванется дорабатывать. Рванется, я знаю, потому и жду.

От нечего делать тыкаю стилусом в планшет, смотрю на получившиеся линии, автоматически рисую им стрелочки и человечков.

Замечаю сама себе: «Не то». Бросаю и хватаюсь за блокнот, линейку и капиллярные фломастеры. И вот человечки у меня зеленые, треугольники с электрикой желтые, а телефоны красные... Может, успею приляпать огнетушители.

Он звонит не сразу — дает мне время на зубного.

— Как ты?

— Нормально.

— Как зуб?

— Я не ходила. Слушай, — решаю не давать ему опомниться. — Да... я тут... эскиз у себя нашла. Глянь...

Быстренько фотографирую и отправляю ему нацарапанную и подписанную схему.

— Получил?

— Ну.

— Прочитал?

— Ну... Че еще за... «ПЛАН ЭВАКУАЦИИ»?

— Мой план.

— Ну?

— План эвакуации.

По-немецки «Flucht — und Rettungsplan», он же «план побега и спасения». Я подписала по-русски.

— План того, как я смогу без тебя.

— В плане?

— В плане — жить.

Вспоминается вдруг почему-то, как однажды сказала ему едко и зловеще «Рикки». Сказала и взбесила. Давно смыто это куда-то. Давно не хочется говорить ему «Рикки».

Вместо этого говорю сейчас:

— Слушай, а живи-ка ты... долго и счастливо.

— Чё?..

— Я в смысле... ну... живи. Без меня живи. Ведь сам знаешь... ты и я — это... не...

— Ты... ты... блять... ты — с-самая тупая баба из всех, что мне доводилось тр-Рахать!!! — рычит он. Ревет. И мне в этот момент кажется, будто я слышу в его реве слезы.

Нет, такого еще не было. Даже в судьбе нашей волчьей, в наших с ним отношениях, нормальных и не очень, я, кажется, ни разу не доводила его до слез. Да и теперь не думала.

Но он мужик и долго не ревет. Вернее, не ревет вообще. Взял себя в лапы.

— Вы же женитесь?.. — осведомляюсь мягко.

И у вас для этого уже все готово, думаю. Я видела у нее на «пине»... каюсь — не раз туда залазила... Ты классно сделал... Ты так старался... Вложил все свое умение... Душу вложил... Нет ничего хуже и непростительней, чем расстраивать чужие проекты.

— Кати... — слышу его спокойный, тихий голос. — Кати... не уходи от меня, Кати.

— Будь счастлив. Правда-правда — счастлив, — говорю ему как можно теплее и спокойнее, а затем сразу отключаю телефон.

Пусть будет счастлив. Я так хочу.

***

Счастлив. Долго счастлив. Будь.

Поговорила с ним, телефон — в отруб, а сама пошла гулять. Кажется, уже третий час гуляю. Может, меньше, но нога говорит, что третий. В Берлине начни только — ходить можно долго. Я уже делала так во сне, а Рик тогда, со мной в больнице делал наяву.