В году 1238 от Рождества Христова

В то утро туман явился предвестником скорого наступления настоящей весны. Мансур допускал, что кривичане заранее готовились к нападению. Дабы убедиться так это или не так, он, остановив отряд за две версты от села, выслал вперед разведку. Десяток кипчаков, невидимые в тумане выехали прямо к тыну, попытались его объехать, но их кони сразу увязли в сугробах, едва они съехали с накатанного санями наста. Дежурившие у тына лучники тут же подняли тревогу и начали осыпать конников стрелами. Оставшиеся на дороги тут же поскакали назад прикрывая спины щитами… Из десятка посланных Мансуром разведчиков к нему вернулось четверо. Они доложили тысячнику, что дорога перегорожена высокой деревянной стеной и обойти ее конному невозможно. Еще разведчики успели заметить, что не доезжая стены в обе стороны от главной дороги отходят, видимо, объездные. Они проходят по узким просекам, но всадникам по ним вполне можно ехать… Отряд подошел еще ближе и встал на расстоянии недосягаемом для орысских стрел. Мансур теперь отправил разведчиков по обходным дорогам… Разведчики поехавшие направо вскоре вернулись, сообщив что дорога упирается в непроходимое болото. А вот тех, что поехали налево не было долго, когда же они вернулись их оставалось не более половины… Они сообщили, что выехали на овраг, который в тумане слишком поздно заметили и две лошади со всадниками сорвались вниз и напоролись на острые колья, которыми было утыкано дно того оврага. На другой стороне за деревьями прятались орысские лучники и они начали пускать стрелы… Искать проход в болоте было некогда, потому Мансур, едва начал редеть туман послал сотню налево, с тем чтобы сбить засаду, перейти или обойти овраг под прикрытием своих лучников. Еще одна сотня должна была изобразить лобовую атаку, опять же под прикрытием своих лучников.

Атака на тын, имела целью держать в напряжении орысов, прячущихся за ним, чтобы отсюда к оврагу коназ не мог послать ни одного своего воина. Но даже демонстрация атаки неожиданно стоила очень дорого. Прятавшиеся за тыном лучники с близкого расстояния настолько метко стреляли, что атакующая сотня довольно быстро была вынуждена вернуться на исходные позиции, потеряв до полутора десятка человек. Мансур мысленно обругал себя – ведь мог бы вспомнить тот проклятый бой у засеки, вспомнить как метко поражали эти орысские лучники его воинов там, убивая их точными попаданиями стрел в лица и в горла. И монгольские дальнобойные луки оказались бессильны – стрелы втыкались в толсты бревна деревянной стены, почти не причиняя вреда стрелявшим из за них орысам. Мансур все же решил использовать дальнобойность монгольских луков. Он приказал стрелять поверх тына стрелами с зажженной паклей, чтобы те стрелы долетели до соломенных крыш домов и запалили село…

Бояна в полном боевом облачении стояла возле церкви и смотрела в сторону тына, пытаясь на слух определить, что там происходит. Ей не хотелось идти, ни в церковь, где неустанно молились за отражение поганых множество женщин во главе с матушкой Марфой и Веселиной, ни в дом священника, где на нее с усмешкой смотрела Голуба. Хоть княжна более вслух не задевала Бояну, и не заставляла делать никакой работы по дому… но в ее насмешливом взгляде явно читалось: ну что воительница не допустили тебя до настоящей брани, так и не хорохорься, снимай порты с калантырем, одевай бабью рубаху…

Вдруг, начали падать горящие стрелы. Для пропитанной тающим снегом дранки с крыш дома священника, церкви или княжьего дома они были неопасны. Но соломенные крыши изб смердов, особенно в местах, где солому высушил солнцепек… там вполне могло загореться. Бояна тут же забежала в церковь:

– Поганые горящими стрелами село зажечь хотят! Бегите по избам, пусть все кто есть выходят с бадьями! Где загорится, водой заливайте снегом закидывайте!!

Женщины, бросив молиться, тут же разбежались по своим избам. Бояна побежала в дом священника и там тоже подняла тревогу:

– Что вы тут сидите, выходите все с бадьями и лопатами, поганые огненными стрелами стреляют!

– Что это ты тут раскомандовалась!? – возмутилась Голуба.

– Ну, так ты командуй, а то расселась тут, – огрызнулась Голуба, повернулась и поспешила к дому дяди, посмотреть не попала ли в него огненная стрела.

Стрелы втыкались в бревенчатые стены, некоторые залетали в окна, но в основном падали на крыши. В нескольких местах солома на крышах начала тлеть и загораться, но огонь тут же тушили, сбивали…