В году 1238 от Рождества Христова

– Как же они дорогу вызнали, как до нашего села добрались? – первым делом задал наиболее интересующий его вопрос, Милован.

– Они про то специально выведывали у кого только могли. Тысячник Мансур хотел тебя князь наказать за то, что ты его в бою на реке Сити опозорил. Он у всех пленных, что ему попадались вызнавал, кто что знает, а я переводил. Всех выспрашивал и смердов и купцов, – охотно отвечал булгарин.

– И что же они про меня и село мое рассказали? – Милован переглянулся со стоявшим рядом Жданом и усмехнулся.

– То, что ты, князь, был в немилости у Великого Князя, что он тебя за князя не считал, – толмач отвечал уже несколько смутившись.

– Эй, сажайте-ка его на сани, а я с ним поеду…

Милован слез с коня, отдал повод Любиму, а сам сел на сани груженые кусками материи, взятыми из мешков убитых татар. Туда же посадили и пленного.

– Может, связать его, княже? – подозрительно смотрел на толмача Любим.

– Не стоит… он же никуда не побежит, верно!? – с усмешкой обратился Милован к булгарину.

– Некуда мне бежать, – толмачь, с безысходной грустью в глазах, опустил голову.

Обоз вновь тронулся, а Милован продолжил расспрашивать пленного.

– Что еще, про меня рассказали, говори все без утайки, – Миловану не хотелось, чтобы рассказ толмача узнал кто-то кроме него, потому он и «уединился» с пленным.

– Все скажу, нечего мне утаивать. Смерды, те не много знали. Их и били и железом пытали, а что они могли знать-то. А вот купцы, что в твое село по торговым делам ездили, некоторые даже в твоем доме бывали, те много чего порассказали, да и дорогу татары от них вызнали. Они поведали, что у тебя в твоем селе невеста есть и она красавица и тоже княжеского роду. Татары таких пленниц очень дорого ценят. Княгинь и княжон они называют нежными цаплями. Еще у них ценятся жирные утки, это женщины и девицы, которые не знатного рода, но из богатых домов, которые тоже не работают, но едят хорошо. В основном такие у вас бывают купчихи, попадьи и поповны. Ну, а так как невеста твоя дочь попа с княжьей кровью и попадьи обычной поповской крови, то она как бы получается и цапля и утка вместе. Такие у некоторых татарских темников и тысячников в самой большой цене, я это точно знаю, – толмач явно смутился и замолчал, опустив глаза.

– А с чего ж это ты их возжелания так хорошо знаешь? Ты что вместе с ними в разорах участия принимал, и цапель и уток ловил, сильничал, или тебе только смердки доставались!? – с жестокой издевкой спросил Милован.

Толмач отвернулся и крепко сжав челюсти так что на его щеках заходили желваки стал смотреть на дорогу, явно не желая отвечать… Наконец он поведал о том, о чем не хотел говорить:

– Никого я не ловил и не сильничал… Когда Рязань и Владимир на приступ брали мне только таранное бревно раскачивать позволяли. А про татар я все знаю с того, что сам я из булгарских купцов и мои мать с сестрой как жирные утки попали в наложницы к знатным найонам, а невеста даже к тайджи, так зовут родственников самого Бату-хану.

– Ладно, хватит об этом, – Миловану тоже стала неприятна данная тема. – Ты мне лучше расскажи, что ты знаешь о войске татарском. Сколько их всего, что за народы в нем собраны?

– Войско огромное, тысяч сто, если всех сосчитать, пожалуй, будет. А народы… Вот вы называете их татарами, а ведь татар там нет. Татары это народ, который еще Чингисхан, дед нынешнего хана всех целиком вырезал. Говорят, он им за отца своего мстил. Татары, вроде, его отца отравили. А войско состоит большей частью из монголов и кипчаков, – сразу выказал хорошую осведомленность булгарин.

– Ну, про монголов я знаю, все ханы там монголы. А кипчаки кто, не монголы? – слушая толмача, Милован проявлял все больший интерес к его рассказу.

– Нет, они и говорят на другом языке. Язык кипчаков на наш булгарский похож, потому я и по-кипчакски быстро говорить научился. И вас они зовут, как и мы зовем, орысами. А вот монголы вас зовут урусутами.

– А сколько во всем войске этих кипчаков? – продолжал все «глубже копать» Милован.

– Думаю никак не меньше двух третей, – чуть подумав, ответил толмач.

– А монголов?

– На много меньше, самое большее четвертая часть всего войска. Но хан, большинство темников и тысячников – монголы.

– А как же оно так хорошо управляется это войско, если в нем большинство кипчаки, а воеводы все больше монголы, и как ты говоришь, говорят они на разных языках? – выразил некоторое недоумение Милован.

– Многие монголы говорят по-кипчакски, а кипчаки по-монгольски. Они ведь рядом живут, и когда Чингисхан покорил кипчакскую степь, где войной, где посулами будущих грабежей, кипчаки влились в его войско и сейчас их в нем большинство. А подчиняются кипчаки командирам-монголам потому, что верят, с монголами у них всегда будут победы и добыча, ведь до сих пор монголов никто победить не может. Они верят, что вместе с ними станут властелинами всего мира, – толмач замолчал, глядя на проплывающий мимо сплошные леса. Сани его укачивали, и он уже с трудом боролся с дремой.