В годы большой войны

«Сопротивление русских окажется очень слабым. Наши танковые клинья врежутся в расположение врага, как горячий нож входит в кусок масла…»

И вдруг — снова неожиданное…

Летом сорок второго года, перед самым наступлением, из Франции на Восточный фронт прибыла немецкая 23-я танковая дивизия, которая носила название «Эйфель-турм» — Эйфелева башня. Форму танкистов украшала эмблема — силуэт знаменитой башни. Такие же эмблемы были выведены на бортах машины. Дивизию предназначали для наступления на воронежском участке фронта. Но едва дивизия заняла исходное положение, как той же ночью танкисты услышали ошеломившую их радиопередачу. Мощные громкоговорящие установки русских гремели в ночи:

«Гренадеры двадцать третьей танковой дивизии «Эйфель-турм»! Ваша красивая жизнь во Франции кончилась! В этом вы убедитесь сами, если вас еще никто не предупредил об этом из тех, кто уже воюет с нами… Сегодня на рассвете вы должны атаковать Оскол. Мы знаем об этом. Не рассчитывайте нас окружить. Экономьте бензин и свои пайки. Они вам пригодятся. Скоро вы сами будете в окружении и пожалеете о том, что пришли в Россию. Самыми счастливыми из вас окажутся те, кто сохранил последний патрон в пистолете, чтобы пустить себе пулю в висок… Вы проклянете своих офицеров, которые послушались приказов маршала Кейтеля…»

В ночь перед наступлением Гитлер долго не спал. Это было в его полевой ставке. Под утро, за несколько часов до наступления, ему доложили о русских радиопередачах на участке двадцать третьей танковой дивизии, которая должна была первой наносить удар. Противник откуда-то узнал о наступлении.

Гитлер, как всегда, пришел в истерическую ярость.

— Русские знают о наступлении?!! Откуда?..

Как могло это произойти? Вероятно, русские узнали о наступлении из документов, захваченных у майора Райхеля. Офицер связи Райхель на днях вместо штаба танковой дивизии попал в плен к русским… Он летел на «шторхе», и его сбили над передним краем. Войскам приказали немедленно отбить упавший самолет, но ничего не получилось… Вероятнее всего, русские захватили документы майора Райхеля…

Майора действительно захватили в плен, действительно забрали у него документы. Но документы только подтверждали донесения «сторожевых застав», расположенных по ту сторону фронта…

…Гауптштурмфюрер Карл Гиринг снова выехал из Берлина. Поехал, как на охоту, во главе полицейских ищеек.

Перед тем Гирингу пришлось заниматься совершенно другими делами. После покушения на Гейдриха все наличные силы имперского управления безопасности бросили в Прагу. Гиринг считал это пустой затеей — сплошная толкотня. Убили так убили. Расследовать дело могли бы два-три хороших криминалиста. А в Прагу нагнали несколько сот криминалистов — человек триста наверняка… В облавах по селам и городам чешского протектората участвовала армия в полмиллиона солдат… Прочесывали леса и болота. Надо же такое придумать!

Расследованием убийства Гейдриха руководил Гейнц Паннвиц, назначенный теперь главным следователем управления гестапо. Этот ловкач во всем находил для себя выгоду…

Конечно же Карл Гиринг никого не посвящал в свои мысли. Он умел держать язык за зубами. Для себя же сделал вывод: Гейдрих должен был умереть, об этом и позаботились друзья адмирала. Когда такая мысль пришла в голову, Гиринг похолодел, но чем больше думал, прикидывал, сопоставлял, все больше утверждался в том, что так оно и есть.

Криминальный советник вспомнил мимолетный разговор с Гансом Гизевиусом, тоже криминальным работником, который крутился в управлении уголовной полиции рядом с шефом Артуром Нёбе… Гизевиус тогда намекнул: Гейдрих копает под адмирала Канариса, как бы ему не сломать голову…