В годы большой войны

Слова отца не убедили Шандора. Ему казалось, что Федор Ласло прав куда больше — не в одиночку, а сообща добьешься толку.

С детских лет Шандор проявлял склонность к географии, и первая книжка, которую он прочитал, рассказывала о путешествии неизвестного ему Бендека Бартоши-Балога, который из конца в конец проехал через Россию по новой, недавно построенной транссибирской железной дороге в Японию. Шандор впервые узнал тогда о России, разглядывая карту, приложенную к книге, — красная линия соединяла Будапешт с Токио и проходила через необъятные российские просторы.

Через несколько лет он и сам побывал в России…

Первая мировая война подходила к концу, но успела краем захватить недавнего гимназиста — его призвали в армию. Сразу после гимназии Шандор стал курсантом артиллерийской школы. Лоскутная империя Франца-Иосифа разваливалась. Страна бурлила. Политические дискуссии велись повсюду — в трамваях, за столиками городских кафе, среди завсегдатаев, прозванных «кафейными стратегами». Громадное влияние оказывали на умы солдаты, вернувшиеся из русского плена. Они видели собственными глазами новую Россию, сами участвовали в революции, разделяли ее идеи. Солдат, «носителей большевистской заразы», держали в карантине, задерживали демобилизацию, не отпускали домой, но все равно — слова их волновали людские сердца.

В те годы в жизни Шандора произошли события, повлиявшие на его дальнейшие взгляды.

В декабре восемнадцатого года артиллерист Шандор Радо вступил в Венгерскую коммунистическую партию, а через несколько месяцев в стране провозгласили Венгерскую советскую республику. Продержалась она недолго. Защитникам республики приходилось отбиваться не только от внутренней реакции. На границах наготове стояли войска интервентов — французские, румынские, чехословацкие…

Для отпора реакции формировали части венгерской Красной армии. Возникали интернациональные полки, в них вступали революционно настроенные словаки, чехи, румыны, болгары, украинцы, бывшие русские военнопленные… Все жили идеями близкой мировой революции. Девятнадцатилетний артиллерист Шандор Радо получил назначение в сформированную дивизию. Она держала оборону вместе с шахтерами соседнего городка, и жены горняков носили еду в окопы. Потом начались бои, тяжелые, кровопролитные, с переменным успехом. Но вскоре борьба прекратилась — в Будапешт вступили румынские оккупационные войска. Венгерская советская республика пала. Начался жестокий террор хортистов.

Последние дни существования республики Шандор провел в Будапеште, тоже в боях и схватках. Единственный район столицы — Буда — еще оставался не оккупированным румынскими войсками. Прослышав, что оттуда уходит поезд, последние защитники советской республики решили пробраться на Южный вокзал. Куда идет поезд, никто не знал. Да это и не имело значения — лишь бы покинуть охваченную террором столицу.

Перед отъездом Шандор успел побывать дома, в Уйпеште. Он попрощался с родителями, вышел на задворки дома и тайком зарыл в саду свой партийный билет. Шандор верил, что скоро вернется в родные края. Но случилось это только через тридцать шесть лет…

На вокзале с большим трудом втиснулись в переполненный вагон. На пригородной станции состав обстреляли, но машинист дал полный ход и, не останавливаясь, проскочил через Керенфельд. К ночи добрались до Балатона. Здесь Шандор укрылся у своих друзей. Террор распространился теперь на всю страну — защитников республики расстреливали, вешали. Облавы шли днем и ночью.

Раздобыв какие-то документы, Шандор решил пробираться в соседнюю Австрию. На пограничной станции его арестовали, приняв по ошибке за кого-то другого. Каратели не хотели слушать никаких объяснений. Шандора выволокли из вагона, издеваясь, спрашивали, на каком дереве он предпочитает висеть. Его вели на расстрел, когда в толпе Шандор увидел вдруг знакомого из Уйпешта, тот подтвердил, что знает его, что это Шандор Радо. Его отпустили. Тем более что обер-кондуктор начал кричать, что поезд опаздывает. Кто будет за это отвечать!.. Порядок есть порядок… Шандор вскочил на подножку вагона, не успев взять обратно свое удостоверение.

На австрийской стороне было легче, хотя в кармане Шандора лежал единственный документ — просроченный проездной билет будапештского трамвая, правда с фотографической карточкой. Счастье, что австрийские солдаты-пограничники не знали венгерского языка. Посветив в суматохе фонарем, они приняли билет за настоящее удостоверение…

Шандор вышел на привокзальную площадь. Ни друзей, ни знакомых. Через полчаса уходил поезд на Вену. Для Шандора начиналась многолетняя жизнь политического эмигранта.

2