В годы большой войны

— Письмо лучше переслать в Париже, — сказал Вальтер. — Кроме того, мы найдем иные пути сообщить республиканцам. Расскажи подробней о плане «Гретхен».

Вскоре Гизелла Пёльниц уехала в Париж, к отцу, который находился там на дипломатической работе.

Республиканское командование узнало о предстоящей операции «Гретхен». Воздушный десант под Барселоной был разгромлен, контрреволюционное выступление франкистов, приуроченное к высадке десанта, потерпело поражение.

Недели через две после возвращения Гизеллы из Парижа ее арестовали агенты гестапо. Это вызвало у ее друзей тревогу — не связан ли арест с анонимным письмом. Но тревога оказалась ложной. Через несколько дней Гизеллу Пёльниц освободили. На допросах она держалась уверенно, а гестаповцы не имели никаких доказательств в своих подозрениях по поводу поездки дочери видного гитлеровского дипломата.

Антифашистская группа Харро Шульце-Бойзена, сложившаяся к этому времени в Берлине, продолжала работать.

2

В детстве ее звали Буби-мальчишка, и еще Вильдфанг-сорванец, хотя конечно же у нее было настоящее имя. Дома девочка требовала, чтобы ее называли только Буби, как ребята на улице. Так и повелось — Буби и Буби…

Внешне Буби тоже больше смахивала на мальчугана — широко поставленные глаза, короткая стрижка, чуть вздернутый нос, на котором в летнюю пору густо высыпали рыжие веснушки. Ходила Буби в трикотажной, выгоревшей на солнце морской тельняшке, в залатанных штанах, предпочитая водить компанию только с мальчишками. Самой тягостной обязанностью ее было ходить в кирху, куда водила ее бабушка Матильда, заставляя одеться как полагается благопристойной девочке — в белую блузку, в наглаженную юбочку, на ноги начищенные башмаки.

Семья Буби жила на побережье Северной Германии в старинном ганзейском городе, рядом с которым тянулись песчаные дюны, росли вековые огненно-медные сосны, подступавшие к самой воде. Здесь и провела она свое детство, играя в морских пиратов, путешествуя по далеким странам под самодельными парусами на сколоченных бревнах, изображавших средневековые фрегаты отважных мореплавателей.

Когда после пожара в рейхстаге начался фашистский террор, Буби была уже взрослой девушкой. Ее отец, социал-демократ, очутился в концлагере на торфяных болотах у голландской границы, и все заботы по содержанию семьи легли на плечи непокорной, вольнолюбивой девчонки с мальчишечьим именем Буби. Она работала то продавщицей цветов, то машинисткой, то ткачихой на текстильной фабрике.

Было вполне естественным, что, не приемля фашизм, Буби вступила в подпольную антифашистскую организацию, а детское имя Буби сделалось ее подпольной кличкой. Но Буби всегда казалось, что она делает слишком мало. Подумаешь, дело — расклеить ночью листовки на стенах домов, обмануть полицейских, сбежав проходными дворами на соседнюю улицу… Ее романтическая, самоотверженная натура стремилась к большему.

Теперь она жила в Берлине, входила в подпольную группу Роберта Урига, токаря-инструментальщика, коммуниста, который объединил несколько сот антифашистов. Редчайший случай в гитлеровской Германии! Казалось бы — это капля в море бушующей коричневой тирании. Но разрозненные группки борцов, уцелевшие после разгрома компартии, немецкой социал-демократии, передовой интеллигенции, продолжали делать свое дело. Террор в стране продолжался. Сто шестьдесят тысяч немецких коммунистов — больше половины всей партии — были арестованы, загнаны в концлагеря, тысячи и тысячи их погибли в тюрьмах, под пытками, по приговорам нацистских судов. Не избежал репрессий и Роберт Уриг: несколько лет он провел в каторжной тюрьме, вырвался из нее и снова вступил в борьбу — по крохам собирал организацию, искал надежных людей, поддерживал связь с заключенными, которые продолжали томиться в тюрьме Лукау, переправлял им нелегальную литературу. Удалось даже передать самодельный детекторный приемник.

В итоге работы Урига и его товарищей в столице гитлеровской Германии возникла организация, в которую входило более двадцати коммунистических подпольных ячеек, созданных на крупнейших берлинских заводах. Работа продолжалась, Уриг нащупывал пути для связи с другими нелегальными группами.

Организация Роберта Урига в продолжение нескольких лет пребывала в глубоком подполье. Она заявляла о своем существовании лишь лаконичными листовками, появлявшимися на стенах домов, на афишных тумбах: «Партия жива, партия борется! Долой войну и фашизм!» Это приводило в бешенство агентуру гестапо. Но все попытки тайной полиции раскрыть подпольщиков-антифашистов были тщетными.

В этом подполье и работала Буби. За год до войны, до нападения на соседнюю Польшу, девушка стала связной в организации Урига.