В голове моей опилки...

В проносящихся клочьях тумана было видно, что перешеек с обеих сторон круто обрывается: с одной стороны – каменной осыпью, откуда мы пришли, а с другой – громадным ледником, воронкой, сходящей на нет где-то метрах в пятистах под нами. Мелкий дождь, накрапывавший всю дорогу, за пять минут превратился в ливень со снегом. Пришлось всей компанией срочно забираться под кусок полиэтилена и вместе пытаться согреться. В рюкзаках, которые мы внесли на перевал, были веревки, альпинистское "железо", кислородные баллоны, но ни одной пары сухих носков. Фишт торжествовал и неистовствовал под громовую ухмылку грозы. Он явно заработал очко за удар ниже пояса...

В переводе с адыгейского Фишт – "Белая голова". Он и в самом деле похож на угрюмого старца с копной облачно-седых "волос". Как-то сразу прижилось в экспедиции – уважительно очеловечивать гору: пойти к Фишту, Фишт погоду не обещает... Фишт-Ашбенский горный массив еще называют "кухней погоды". Как я уже рассказывал, с южной стороны Фишта поют птицы и буйствуют субтропики, а с северной – климат резко континентальный. В зависимости от того, как в горах смешаются массы холодного и теплого воздуха, курортники либо выйдут из номеров сочинских санаториев, либо проведут весь день за подкидным...

«Кровавый старик»

Через несколько часов дождь утихомирился. Туман разошелся, обнажив угрюмые склоны. На нешироком перешейке, где мы оказались, повсюду матово засветились стальные таблички с именами погибших покорителей Фишта. На одной из них – список экспедиции школьников из Туапсе. Особенно запомнилась строка из эпитафии: «Миллиарды наших одиночеств сохранит заснеженная высь...»

"Белая голова" собирает свою кровавую дань ежегодно. В одиночестве оказаться здесь действительно страшно...

10 туапсинских старшеклассников пришли на перевал в мае 1986 года. Погода стояла просто замечательная. Никто не мог и ожидать, что вдруг начнется снегопад. Но так часто бывает в горах. Снег может идти неделю, а потом смениться 30-градусной жарой. Школьники встали лагерем на перевале и стали ждать перемен, а снег все шел и шел. Через несколько дней кончились продукты. Снегопад утих, но уйти к подножию Фишта по "сыпухе", покрытой метровым слоем снега, они не решились. Ждали... Постепенно ослабели, но оставалась надежда, что встревоженные родители поднимут на ноги спасательную службу. Чтобы с воздуха их было лучше видно, на перевале разложили рядком девять спальников и легли на них. Так их и нашли. Девятерых рядком... Десятый выжил и успел рассказать о случившемся прилетевшим спасателям. Он не позволил себе расслабиться и не лег вместе с остальными, а сидел на корточках в расщелине. Сидел несколько дней, наблюдая, как один за одним затихают лежащие... Отморозил себе почки, получил воспаление легких. Ноги ему ампутировали в первой же больнице. Через год парень скончался.

Горлов – хозяин "Лунной поляны" – помнит ту страшную весну.

– Когда мы забрались на перевал, сразу увидели их всех. Жутко – девять трупов рядом. Пока их грузили, один, тот, что выжил, застонал. Видно было, что уже не жилец... Так и вышло. Но странное дело, через год умер мой напарник, второй напарник заболел и до сих пор чахнет, а у меня вокруг рта появились – видишь? – какие-то пятна. Потом я вспомнил, что пока шли на перевал, я постоянно снег рукой зачерпывал, а потом пил...

Горлов пришел к выводу, что прежде чем циклон принес в 1986 на Фишт снегопад, он набрал дозу радиации над горящим Чернобылем. Может, бывший начальник сочинской спасательной службы и прав. Даже, скорее всего, прав, иначе чем объяснить эту череду смертей? Я, наверное, излишне доверяю Борисычу. Но как бы вы на моем месте стали бы разговаривать с человеком, на своем горбу вынесшем десятки замерзших тел с кавказских пиков и перевалов? А беседовали мы с ним много...