В горах долго светает

В том рейсе основным грузом оказался хлеб, но в последний момент, у диспетчерского пункта, к колонне присоединились горючевозы. Васильев воспользовался задержкой, чтобы еще раз осмотреть машину и груз, проверить сцепление и тормоза. Ход педалей был в меру тугим и чистым, мощный «Урал», казалось, насторожился, как боевой конь, ощутивший на поводе руку хозяина. Команды трогаться по-прежнему не было, и Васильев ослабил ремешок стальной каски, ощупал застежки бронежилета, подхватил с сиденья короткий автомат с откидным прикладом и снова выбрался из кабины. Автоколонна вытянулась почти на полкилометра, упираясь головой в полосатый шлагбаум. Впереди чуть всхолмленная долина в зеленых пятнах садов, прячущих кишлаки, переходила в серо-желтые покатые сопки, за которыми, постепенно нарастая, вздымались горы. Боевое охранение уже заняло места, ждали, когда дадут свое «добро» саперы, обследующие путь. В самой голове колонны приземистые БМП уставили длинные стволы автоматических пушек в сторону предгорья. За ними тянулись нагруженные «Уралы», кое-где в кузовах, устроив окопчики среди мешков с мукой, крупой, сахаром, ящиков чая и консервов, засели десантники; их защитного цвета каски тускло лоснились под утренним солнцем. Между «Уралами» вклинилось четыре афганских грузовика, два — с высокими будками, красочно расписанными орнаментом, увешанными кистями и колокольчиками. Символические знаки, надписи (цитаты из корана), подвески должны, по поверью, помогать водителю, отпугивать горных духов и оберегать от недоброго глаза. Это частные автомобили, «барабухайки» — так с добродушной иронией окрестили их военные водители. Позади «барабухаек», на широких железных подножках, держась за прочные скобы, повисли молодые парни — помощники шоферов. На горных дорогах нелегко управляться с тяжелой машиной, и поэтому с давних пор у водителей частных грузовиков существует традиция нанимать себе помощников. Трудятся они за минимальную плату, рассчитывая когда-нибудь получить водительское удостоверение и даже обзавестись собственным грузовиком: в качестве основной платы хозяин обязан учить помощника своему делу. Годами ждет парень заветного часа, и в самых дальних рейсах, в самую злую непогоду висит он на своей подножке, готовый во всякую минуту соскочить на землю, подтолкнуть буксующий грузовик, сунуть камень под сползающее по крутосклону колесо, расчищать путь, бежать за помощью или выполнять иную работу по требованию водителя. Нелегкое это дело и даже опасное — помощник шофера, но, говорят, из них выходят такие водители-профессионалы, какие нужны горам.

Перед машиной Васильева — «Урал» с открытым кузовом, в котором укреплена автоматическая зенитка. Ее спаренный ствол задран в небо, у турели, за легкими листами бронезащиты, двое солдат расчета. С виду неказист симбиоз мирного грузовика и легкой зенитной пушки — солдатское приспособление, рожденное жестокой необходимостью защищаться от бандитских нападений с горных круч, — однако Васильев наслышан о серьезности этого оружия. Командир отделения рассказывал, как на его глазах огневым шквалом из такой установки растерзало и погребло под обвалом камней расчет душманского безоткатного орудия, укрытый в засаде на такой высоте, откуда сковырнуть его можно было разве лишь с помощью горной артиллерии или с вертолетов. Соседство зенитки прибавляло чувства уверенности и силы, хотя оно, конечно, прибавляло и опасности: в случае столкновения с вражеской засадой бандиты станут особенно яростно обстреливать вооруженный автомобиль, при этом может достаться и Васильеву.

«Уралом» Васильева заканчивалась колонна бортовых машин, позади — шестерка горючевозов с полными цистернами. Тоже приманчивая цель — чего ведь проще, чем поразить открытую бензоцистерну! Наконец, в самом хвосте, вместе с летучкой технического замыкания, два бронетранспортера. Это — сила. Без такого бронеприкрытия — Васильев знает по личному опыту — в опасной дороге кажется, что едешь с голой спиной, в которую вот-вот ткнут раскаленным железом. Правда, в последнее время нападения крупных банд на транспортные колонны стали редкостью, и все же готовиться надо к худшему.

— Чего, земляк, приглядываешься? Соседи не нравятся?

К Васильеву подошел сержант, водитель головного горючевоза. Машины эти из другого подразделения, с сержантом он не был знаком. — У тебя огоньком нельзя разжиться? Что-то моя артиллерия не высекает. — Сержант пощелкал зажигалкой.

Васильев не курил, но спички держал в кармане. Подавая сержанту, слегка подначил:

— Я слыхал, на керосинки сажают только некурящих.

— На керосинки, браток, сажают асов, а где их столько-то некурящих асов наберешься? — парировал сержант, выпуская дымок. — Я, однако, займу у тебя пяток серянок.

— Хоть все бери. С вами, глядишь, и без спичек огня хватит на всех.

— Э, землячок, да ты и правда зажурился. Не нравится мне это — как бы от твоего соседства мой керосин не прокис, а он и без того добре полыхает.