В горах Тянь-Шаня

В течении малярии есть одна интересная особенность. Больной, особенно хронический, переезжая в другую местность, — сухую, возвышенную, с другим климатом, где нет этой болезни (и не было комаров анофелес), избавлялся от нее. Возбудители переставали размножаться в крови, где не было возможности переселяться от одного человека к другому. Такой местностью было высокогорье. Сюда стекались страдающие болезнью, перенося недуг сурового горного климата в надежде выздороветь, здесь строили зимние жилища, благо, топлива было много, здесь же и умирали те, кому не помогла эта спасительная мера.

В долинах рек Или, Чу, Каратала, Сырдарьи и Амударьи, в которых изобиловали комары анофелес, население издавна страдало от малярии. Сейчас этой болезни нет. Но прежде, сколько жизней уносила она ежегодно!

Оставляла ли какие-либо следы эта опустошительная болезнь на костях человека — единственное, что от него оставалось и сохранилось до нашего времени — мы не знаем. Когда-нибудь вездесущая и беспредельная в своем прогрессе наука скажет свое веское слово по этому поводу.

Подтверждение этим строкам я попытался найти в литературе. Мои сравнительно небольшие поиски дали интересные находки. От малярии издавна сильно страдали различные народы.

В Венеции, например, самый устрашающий демон — Ламашту, посылавший на человека лихорадку и другие болезни. Он изображался с головой льва, зубами собаки, лапами пантеры, ревел, как леопард, держал в лапах змею, а свинья и собака терзали ему грудь.

Но самые интересные сведения находятся у Рамузио (1559 год). Он пишет, что «люди в городах, в долинах и на равнинах, как почувствуют лихорадку или какую другую болезнь, тотчас же уходят в горы, побудут там два-три дня и выздоравливают от хорошего воздуха. Марко Поло утверждает, что и испытал на себе этот способ: болел в этих странах с год, а как сходил по совету в горы, так выздоровел».

О том, как много было комаров в Илийской долине, сообщал Ч. Валиханов. В «Материалах исследования Кульджинского края» он пишет: «Переходя реку Хорюс, мы терпели нападение от бесчисленных полчищ комаров, которые своей многочисленностью образовали над нами густую сеть. От усиливающейся жары другая тень была бы очень кстати, только не та, которую образовали комары. Нисколько не преувеличивая, смело можем сказать, что при Хорюсе мы чуть не сделались жертвой кровожадности этих насекомых. Густые камыши и береговая растительность, увлажненная водой, скрывала и рождала этих „нарочито гнусных тварей“». Так что в переносчиках малярии не было недостатка. Польский политический ссыльный А. Я. Янушкевич, сосланный царским правительством в степи Казахстана после подавления Польского восстания и путешествовавший по ним в начале XIX столетия писал, что почти во всех черных юртах (в белых жили богачи) царствовала лихорадка.

…Из-за поворота дороги на гребне холма показались два кургана. Я затормозил машину, вгляделся, свернул к ним с дороги и не пожалел. Они оказались необычными. Я начал осмотр с верхнего. Впрочем, выше его находился еще один небольшой и ничем не примечательный курганчик. А первый большой живо напомнил мне величественные курганы пустыни, которые располагались в глухой каменистой пустыне у гор Чулак. Здесь же они были целыми, только маленькими, настоящими миниатюрными копиями тех больших.

Мелькнула мысль. Быть может, высоко в горах в недоступных местах умышленно и была создана копия того, что считалось высшим достижением культуры и, возможно, науки того времени.

Курган, сложенный из камней, окружал двойной ряд плоских камней, уложенных на ребро. Кое-где среди обычных камней виднелись большие, очевидно, не случайно сюда помещенные. Снаружи двойного ряда вокруг кургана располагался ряд из камней, сложенных кружочками по восемь штук в каждом. В «царских» курганах каждый камень весил по несколько тонн, здесь же — не более десяти килограммов. Копия уступала оригиналу в весовом отношении, по меньшей мере, в несколько сотен раз.

С западной стороны двойное кольцо камней было разорвано, как бы образуя ворота или вход в некрополь. Посредине этого промежутка находился большой камень. Напротив же его, чуть отступя от кольца восьмикаменных кружочков, располагалось два больших восьмикаменных круга, сзади к ним примыкало два маленьких восьмикаменных.

Я попытался посчитать число маленьких восьмикаменных кружков. Во многих местах они вошли в землю, но легко прощупывались острием железного колышка. Там же, где весь кружок ушел под землю, обнаружить его было трудно. В общем получилось около 24 кружочков — в два раза больше числа месяцев в году. И, наконец, к северо-востоку от кургана виднелись еще два восьмикаменных кургана.