В горящем золотом саду

Он приближался, не обращая внимания на ее слова.

– Ты могла и дальше продолжать притворяться, что проведешь нас в Стратафому. Я надеялся разгадать мельчайшие детали твоего плана еще до того, как ты лишишь меня жизни, но ты вовсе не обязана была мне помогать.

– О чем ты? – растерялась Реа.

Михали вскинул брови.

– О твоем тайном пути в цитадель. Очевидно, это западня?

Девушка удивленно разинула рот. Он ожидал подобного хода с ее стороны? Да, она соврала, но исключительно для того, чтобы уберечь родных. И вовсе не желала Михали смерти.

– Нет, – ответила Реа, чувствуя себя глупо. Однако ей стало легче на душе.

Будь Лексос на ее месте, Михали не избежал бы гибели. Но юноша выживет, обязательно, и Реа была горячо убеждена в том, что он не заслуживает смерти.

– Нет, – ответила она, – тебе ничего не угрожало.

Аргиросы принесли миру достаточно боли. Люди Тизакоса нуждались в том, чего Реа не могла им предоставить. В отличие от Михали.

Его выбрал народ, и у него были задумки, хотя от Реи он все еще кое-что скрывал.

– Что? – спросила Реа, заметив напряженное выражение лица Михали.

Он спрятал руки в карманы.

– Ну… Ты… как будто лишь позволяешь себе доброту.

Реа нахмурилась.

– И что?

– Ничего, – отмахнулся Михали, но губы у него были поджаты, и он переминался с ноги на ногу. Очевидно, для него это все-таки что-то значило. Реа терпеливо ждала, пока он снова заговорит.

Спустя несколько секунд юноша резко выдохнул и выпалил:

– Меня такое поведение раздражает.

Реа задумчиво склонила голову набок, наблюдая, как он ковыряет ботинком снег.

– Что именно? Что дочь стратагиози способна поступить по совести? Должно быть, мучительно смотреть, как разрушаются любимые стереотипы.

– Довольно, – оборвал ее Михали.

Реа вздрогнула. Прежде он вел себя стоически, а теперь в его голосе появились пылкие и пугающие нотки.

– Да, в тебе есть доброта, но ты ее отвергаешь, и…

– Я пытаюсь исправиться, – встряла Реа. – Иначе почему мы здесь?

– Старайся усерднее, – потребовал Михали, глядя на Рею в упор. – Знаю, ты всегда жила так, как было положено дочери Васы. Однако рано или поздно это теряет смысл, правда, Реа?

Она оторопело заморгала. Реа ничего не понимала. Михали уже все знал – как пройти в Стратафому, как добраться до Васы.

Значит, от Реи не будет никакой пользы. Он может бросить ее в лесу, где она погибнет от холода и голода, а снег запорошит ее тело.

– Какая тебе разница, что я делаю и что я за человек? – спросила она.

Михали измученно вздохнул.

– Я не ожидал проникнуться к тебе симпатией. И сперва ты мне не особо нравилась.

– Очень мило.

– Я не все в тебе понимаю, но мне уже известно достаточно, – добавил Михали и пожал плечами. – Наверное, я эгоист. Требую лучшего от других, чтобы сильнее их полюбить.

Реа побледнела. Она не сомневалась, что на ее лице отразилось глубокое потрясение. Михали держался совершенно спокойно. Реа и раньше ощущала нежность, исходящую от юноши, и чувствовала легкость при общении с Михали. Она явно заглядывалась на него, но так долго играла роль Тиспиры, что даже не подумала отнестись к своим эмоциям всерьез.

– Что ж, ты спросила, какая мне разница, – напомнил Михали, нарушая повисшую тишину. Юноше так легко дались эти слова, будто он и не задумывался над их смыслом. И над тем, что открывает Рее свое слабое место.

Реа не хотела ранить Михали. Она стремилась оправдать ожидания юноши и искупить грехи прошлого. Сохранить жизнь хоть одному супругу.

Ей вечно приходилось торговаться, действовать не ради чьего-либо блага, а ради выгоды Васы. Но она искренне любила семью: Хризанти, Ницоса и Лексоса, хотя любовь к брату приносила все больше страданий, как и в случае с отцом.

Стоила ли любовь страданий целой страны?

Даже если Михали завладеет Стратафомой, все будет по-прежнему, пока Васа жив, пока при нем сила и власть над детьми. Причем последнее опаснее всего.

– Реа? Ты в порядке? – спросил Михали, робко касаясь локтя девушки.

Она уже далеко зашла и сильно изменилась, а ведь Реа еще только в начале пути. Она может сделать так много. Хризанти, Ницос и Лексос заслуживали второго шанса, как и Тизакос. Шанса жить. Принимать решения. Но они не получат ничего, пока над ними нависает тень отца.

Реа может защитить Васу – или поступить по совести. Компромисс невозможен. Между ней и домом пролегла пропасть, которая становилась шире и шире. Она чувствовала себя так, словно балансирует на краю утеса, настолько высоко над водой, что даже шум волн до нее не доносится… И собирается спрыгнуть.

И спрыгнет, готовая утонуть, надеясь, что Михали ее спасет.

– Ты обещал сохранить жизни моим родным, – проговорила Реа, поражаясь, как ровно звучит ее голос. – И я еще об этом прошу, но… для всех, кроме отца.

Михали прищурился и крепче стиснул ее локоть.

– Да? Ты уверена?

В груди Реи зажглась искра. Она спрыгнула с обрыва, но Михали помог ей.

Он поддержал Рею. Значит, все будет хорошо.

Реа не ответила. Она прильнула губами ко рту Михали, ощутив прикосновение тающих снежинок.