В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Для решительных действий против махновщины красное командование прибегло к испытанным методам. 20 ноября 1920 г. командованию повстанческой армии было приказано выступить на Кавказ для ликвидации враждебных советской власти сил[1603]. А 23 ноября вышел приказ о немедленном переформировании повстанческих войск в регулярные части Красной армии[1604]. Существование повстанческой армии со своей особой организацией и укладом при условии наличия регулярной рабоче-крестьянской Красной армии было квалифицировано как недопустимое явление.

Правда, параллельно в Гуляй-поле прибыл один из лидеров Коминтерна, венгерский коммунист Бела Кун, который предложил Н. Махно отправиться со своими воинами в Турцию для борьбы против интервенции Антанты, понести пламя мировой революции в Азию. Как это ни льстило «батьке», он хорошо понимал, что отрыв от родных мест, естественной базы – обернется катастрофой, так или иначе большевики добьются своего[1605].

Тем временем, 24 ноября, появился еще один приказ – по сути, ультиматум за подписью М. Фрунзе. Махновцам предоставлялось двое суток на выполнение предыдущих предписаний, а в случае непослушания было обещано, что «красные полки фронта, которые покончили с Врангелем, заговорят с махновскими молодцами на другом языке»[1606].

Заканчивалось накопление сил для «успокоения» «непокорной степи». Фрунзе стремился воспользоваться тем, что после разгрома Врангеля в регионе оставались многочисленные красноармейские группировки. Соотношение сил между ними и махновцами составляло около 10:1 (советские части 1-й и 2-й Конной армий, 4-й армии, 42-й дивизии – вместе более 60 тыс. человек). То же самое наблюдалось в снаряжении – в артиллерии – 15:1, в пулеметах – 6:1 и т. д. На вооружении у красных были также бронеплощадки, бронепоезда и даже авиация, чего, конечно, не было у сторонников Махно[1607].

Не дожидаясь реакции со стороны «батьки», чекистские органы попытались физически уничтожить его вместе с ближайшим окружением, однако не смогли достичь желаемого результата, а уличенные участники акции были расстреляны повстанцами [1608].

Вероятно, в этом эпизоде нелишне прислушаться к В. Голованову, который видит в рассказах В. Белаша, на показания которого опираются исследователи, очевидные преувеличения, граничащие с детективным творчеством[1609].

О решимости намерений советской власти свидетельствовали репрессии против анархистов, значительно активизировавших осенью 1920 г. свою легальную деятельность, в частности в Харькове, и осуществивших ряд шагов к новому сближению с махновцами, в который раз стремясь подчинить их своему идейному влиянию. При этом «набатовцы» открыто дистанцировались от советской власти, выступали с ее откровенной критикой и большими группами направлялись в места расположения повстанцев.

С 25 ноября по указанию из Москвы начались массовые аресты анархистов, которые съезжались в Харьков на свой Всероссийский съезд, назначенный на 1 декабря[1610]. В результате в тюрьме оказались почти все члены секретариата Конфедерации «Набат» (В. Волин, А. Барон, М. Мрачный, Л. Гутман, А. Олонецкий, А. Таратута)[1611]. Были также ликвидированы Киевская ассоциация анархистов (во главе с Консом, Гофманом и Аккерманом), полтавские и роменские группы «Набат» и ассоциации анархистов, разгромлены анархистские группы Харькова[1612]. Только за последнюю неделю ноября здесь были арестованы 346 анархистов[1613].

26 ноября 1920 г. командующий Южным фронтом М. Фрунзе издал приказ, в котором заявлялось об открытом выступлении Н. Махно против советской власти и предписывалось:

«1. Войскам фронта считать Махно и его отряды врагами Советской республики и Революции.

2. Командирам всех частей Красной Армии, которые сталкиваются с махновскими отрядами, таковые разоружать, тех, кто окажет сопротивление – уничтожать.

3. Всю территорию УССР в кратчайший срок очистить от остатков бандитских банд и тем обеспечить возможность мирного строительства»[1614].

В тот же день начались масштабные действия Красной армии по разгрому махновщины, в частности в Мелитополе расстреляли С. Каретникова, который был перехвачен с небольшим отрядом, когда спешил на встречу с «батькой» [1615].

Однако окруженному со всех сторон в Гуляй-поле Н. Махно и 300 его сторонникам чудом удалось вырваться из, казалось бы, безвыходного положения – как и в большинстве случаев, выручила природная хитрость атамана и сочувственное отношение части красноармейцев, которые еще буквально накануне плечом к плечу боролись с белыми[1616]. Не обошлось, конечно, и без доли везения, нерасторопности красных командиров.

Не удалось одним ударом ликвидировать отряды повстанцев и в других местах. Распыляясь, «просачиваясь» сквозь плотные ряды красноармейцев, махновцы исчезали из поля зрения противника, все более усложняя выполнение последним полученных приказов.