В городе Ю (Рассказы и повести)

... Помню, оказались мы с ним в разлуке: я на солнечной Кубе лодки сдавал, он, как более ловкий, в солнечной Монголии. Переписывались. И тут придумал он мыльную марку! Наклеиваешь марку, осторожно намыливаешь, на нее ставят штамп - на том конце связи стираешь штамп вместе с мылом, снова намыливаешь марку, отправляешь.

Может, и жизнь можно намылить - чтоб много раз?

Ну что? На дачу? Сутуло попить чайку, после - глубокий освежающий сон?

Нет!

- Здравствуйте.

- О! Давно у нас не были!

Даже и этих заведений перемены коснулись. Раньше сами красавицы были строго одеты, а теперь даже кассирша-диспетчерша сидит нагишом.

- Друга моего нет?

- Давно уже не было. Раздевайтесь.

- ... Попозже зайду.

Потом еще в баню заглянул, где мафия смывает грехи. Однажды было с ними дело: начальник их наше учреждение в карты выиграл. Договорились делать "ванек-встанек" на валюту. Наполнитель: по документам - свинец, а на самом деле - титан. Поставили сто тысяч штук, валюту огребли. Оказалось по документам - свинец, а на самом деле - чугун! Русская игрушка "ванька-встанька"! Какая разница - как, главное, чтобы стоял! Обиделись почему-то, честность взыграла! С автоматами на нас пошли. Пришлось дыхнуть на них пламенем, чтобы поняли, что к чему!

- Ванька не заходил?

- Не было.

Где же этот сатрап режима, теперь неизвестно уже какого?

... Не хотел сюда заходить, напоследок оттягивал. Но что делать? В студенческие годы халтурили тут, обмывали привезенных после несчастных случаев - со всего города свозили сюда. Работы хватало! С тех пор шутили, мол, в морге блат. Иногда заходили.

- Типа этого... не было тут? Наш друг, теперь кандидат наук, как-то косо смотрел.

- Да давно вас жду!

- В каком смысле?

- В прямом! Хана вам пришла, как и всем нам! Давайте, пока еще на пол не кладу! Давно нас могила ждет! Пользуйтесь, пока я тут, недолго осталось!

Да - мрачно. Но несколько общо.

- Значит, пока не было его?

Молчит. Гляжу - и глазам своим не верю: два знаменитых артиста Юсупов и Харламов, - знаменитые и к тому же живые!

- Нам куда? Хозяин мрачно:

- Пройдите в тот зал!

Ушли - и оттуда сразу же выстрелы, вопли донеслись.

- Что это?! - говорю.

- Дожили! - он говорит. - Зал один сдаем под дубляж фильмов!

Ну, это неплохо, наверное. Искусство и смерть. И когда я уходил, оттуда дикий хохот раздавался. Это посильнее, чем "Фауст" Гете.

У орлов спрашиваю - "Не было". У девиц-красавиц - "Нет!". Значит, одному мне тянуть лямку вампира? Прихожу на вокзал. Появление Кошкина с зеленоватым лицом эффектней бы было, но этого гада и на том свете работать не заставишь! По вокзалу метался, успокаивал себя: "Умо-ляю, ты же в хол-ле! Я апеллирую к твоему интеллекту!" Уговорил.

Наконец подали поезд. А вот и Высочанский движется, размышляя о судьбах страны. Встал у него на пути.

- О! И вы здесь? - вздрогнул. - Откуда?

- Из морга, - глухо проговорил.

Он деликатно не стал выспрашивать, как там. Явно, что хорошего ничего. Скорбно помолчали - пока время не стало поджимать.

- Ну так вот, - торопливо Высочанский говорит. - Вашу лодку, конечно, мы никому не отдадим! Сами доделаем! Так что можете унитаз обратно приваривать! - Улыбнуться попытался, но я не поддержал.

Хотел он хотя бы шаг ускорить, но я не поддержал. Медленно шли.

- И на регату мы с вами пойдем. - Он меня взбадривает. - Только, конечно, без этого солдафона вашего! Я метнул на него взгляд. Он осекся.

- Впрочем, сами решайте! - торопливо заговорил. Все что угодно уже мог обещать, лишь бы из этого цепенящего Царства Смерти ноги унести! Не сдержавшись, глянул на башенные часы.

- Год уже стоят! - мрачно выговорил я. Он вздрогнул.

Но поезд все же ушел.

Кого это он солдафоном назвал? Гурьича нашего? Чушь! Вот первый командир наш, Пигасов, - вот это был солдафон! Входишь - лежит, грязными носками к тебе.

- Разрешите доложить?

- Докладывайте!

- Извольте встать!

- Что-о-о-о?! Пять суток ареста.

Ну, арест на подводной лодке - значит, не обедаешь со всеми в кают-компании, а на вахту исправно ходишь и на занятия.

Через пять суток являемся оба.

- Разрешите доложить.

- Докладывайте.

- Извольте встать.

- Десять суток!

Являемся через десять суток.

- Разрешите доложить.

- Докладывайте.

- Извольте встать.

- ... Пятнадцать суток!

Весь флот уже следил за нашей титанической борьбой - только о нас в кают-компаниях и говорили. Вдруг является на лодку комбриг, капитан первого ранга Гурьев.

- Почему отсутствуют в кают-компании офицеры Кошкин и Петров?

- Находятся под арестом!

- Ясно.

В очередной раз являемся к Пигасову.

- Разрешите обратиться?

- Обращайтесь.

- Извольте встать.

- Двадцать суток.

И это продолжается почти год. Но служим четко.

И вот однажды - сидим с Кошкиным верхом на торпеде, и вдруг взмыленный командир нашей Б4-4 с очень подходящей для подводника фамилией Непийвода.

- Там от Гурьича вестовой. Вас спрашивает.

Сверкая шевронами, вестовой, слегка брезгуя, сажает нас на белый комбриговский катер, мчит.