В городе Ю (Рассказы и повести)

Автор оставил ботинки и пошел по мелкой воде, по складчатому песку. Маленькая камбала, похожая на коричневый листик, толчками стала убегать от него. С трудом, вперевалку он побежал за ней по воде. Камбала долетела до водорослей и скрылась. Разгорячившийся, развеселившийся автор пошел дальше. Сверху теперь нависали желтые складчатые скалы. Мелкое каменистое море вдали казалось красным от водорослей.

Он долго шел как бы под крышей, потом вышел на ровное просторное место. Глубокая булыжная бухта, полная прозрачной воды, нагоняемой ветром. На далеком берегу домики. Рядом мелкая, широко растекшаяся речка. Автор побежал над ней по навесному мосту, размахивая руками, подбрасываемый на каждом шагу. Горячо и весело дыша, он спрыгнул на каменную набережную, пошел под нависающими серыми кустами над мыльной растекшейся водой.

Тут, на горячей площадке, закрытой от ветра, он увидел толстого человека в соломенной шляпе. Тот разглядывал крючок, потом, взмахнув, забросил удочку в мелкую мыльную лужицу сбоку от течения.

- Что же, здесь рыба есть? - спросил автор.

- А как же, - бодро сказал толстяк, - сазанчик попадается килограмма на полтора!

Автор с удивлением посмотрел в воду. Она не закрывала даже самых мелких камней.

"Как же он доплывает сюда? На боку, что ли?" - подумал автор.

- Скажите, а нет ли здесь пива?

- Пиво? Есть! - уверенно сказал рыболов. - Только что свежее завезли... Рыбка есть солененькая, ветчинка... Прямо по берегу пойдешь и наткнешься.

Автор побежал по горячей набережной и метрах в ста наткнулся на голубой ларек, в котором, судя по пыльным стеклам, пива не было уже год... Но тем не менее этот странный дезинформатор, пытающийся поймать сазана фактически без воды, почему-то обрадовал его.

Он вылез из кустов на шоссе, сел в автобус и отправился назад. Автобус миновал лесистое ущелье и въехал в город.

На площадке к его приезду уже развернулась полная ахинея. Три умных человека в зимних шапках - Пал Баныч, Отвал Степаныч и Маньяк Тимофеич воздвигали какое-то огромное сооружение из досок.

Вся группа, столпившись у крана, была захвачена склокой: помреж Норушка была вчера замечена у режиссера, взбивающей лимонный мусс... Все были искренне возмущены. Все кричали наперебой, обвиняя режиссера в сибаритстве, эгоцентризме и, как это ни странно, в эгофутуризме.

Режиссер стоял в центре толпы, бледный как смерть, то расстегивая, то застегивая на груди зарубежную рубашку. Чувствовалось, что ему моральная репутация гораздо важней всякой там художественности в фильме.

Быстро сломившись, он признал обвинение по всем статьям, обещая впредь даже не думать никогда о муссе!

- Пойти купить черного хлеба поесть! - громко, чтобы все слышали, сказал он.

Неожиданно за взгляды режиссера, от которых сам уже режиссер отказался, неожиданно за них вступился оператор. За оператором последовала операторская группа. Вспыхнула общая драка.

(Потом, когда дело по фильму отправили в ОБХСС, кадры драки оказались просто бесценными. К сожалению, они получились нечеткими, потому что камерой тоже дрались.)

Пал Баныч, Отвал Степаныч и Маньяк Тимофеич орудовали досками.

Автор почувствовал глухую тоску, а главное - ничего подобного не было в его сценарии!

Он не совсем еще сошел с ума и прекрасно помнил, как начинался сценарий:

"За ночь широкий газон перед домом покрылся какими-то странными цветами - перламутровыми, закрученными, мутно-прозрачными. Они покрывали все стебли, сверху донизу... Он подошел ближе и увидел, что это улитки. Солнечный зайчик, неизвестно как пробравшись среди листьев, дрожал на стене дома".

При чем тут была драка - неизвестно.

Вздохнув, автор снова спрыгнул на пляж, быстро разделся.

- Искупаюсь в море! Прекрасно! - сказал он себе, падая в зеленую воду, освобождая в груди место для восторга, который испытывал каждый год, впервые купаясь в море, но, к его удивлению, ничто не шевельнулось в его душе.

"Так! И это накрылось!" - подумал автор.

Уже года два он замечал, что кто-то ворует кусочки жизни, целые огромные куски, теперь и это - восторг от моря исчез, начинается, как видно, суровый финиш.

Расстроенный, только замерзший, автор вышел на берег.

Вдоль пляжа шли трое осветителей, у каждого рука была оттянута сеткой, в сетках сочилось мясо, брякали бутылки.

"Представляю, какой праздник будет у них вечером!" - подумал автор.

Но попроситься к ним не решился: они-то, наверно, думали, что райская жизнь как раз у него...

- Искупались? - улыбаясь, спросил бригадир. "Запираться бесполезно! запрыгали мысли. - Искупался в рабочее время... А нельзя?" Осветители вылезли на берег. Автор быстро оделся и поплелся вдоль пляжа.

За скалой он увидел высокий пирс, дрожащий золотой отблеск, вода лопотала под лодками.

"Как хорошо - уехать от берега, половить рыбу", - подумал автор.

Высоко на пирсе он увидел человека.

- Скажите, - спросил автор, забравшись к нему, - нельзя ли... выйти в море, половить рыбу... Я из киногруппы, мы тут снимаем фильм.

Красавец атлет, с усами, с татуировкой, долго смотрел на него, ничего не говоря, проникаясь неуважением.