В гостях у эмира Бухарского

Караулъ-Базаръ расположенъ среди голой мелкодонной котловины съ широко и полого расходящимися подъемами. Тутъ находится такой же путевой дворъ, какъ и на Какыръ- и Кошъ-Сардобахъ, только размры караванъ-сарая еще шире, выше и вообще грандіозне. Оно, впрочемъ, и не мудрено, такъ какъ зданіе это строено знаменитымъ Абдуллахъ-ханомъ, что и безъ поясненій со стороны туземцевъ вы сразу же угадываете по его широкимъ размрамъ, по общему величественному характеру постройки и по мозаичной облицовк, кое-гд еще уцлвшей на верхнихъ частяхъ стнъ, фронтонахъ и карнизахъ. Клочки и обрывки вязевыхъ арабскихъ надписей и разноцвтныхъ арабесокъ даютъ еще нкоторую возможность представить себ это изящное произведеніе строительнаго искусства въ томъ вид, въ какомъ оно красовалось тутъ лтъ за двсти до нашего времени. Но увы! его прелестные узоры, его дивная мозаика, сохранившая всю свжесть своихъ красокъ, съ каждымъ годомъ все боле и боле выщербливаются и отпадаютъ кафля за кафлей, и уже недалеко время, когда отъ нихъ не останется ничего, такъ какъ со временъ Абдуллахъ-хана уже никто и никогда больше не заботился о поддержаніи подобныхъ построекъ. А глядя на нихъ, даже и въ ныншнемъ полуразрушенномъ, жалкомъ ихъ состояніи, вы все-таки воочію видите, что значитъ зиждительный геній и вкусъ великаго человка. Но тмъ оскорбительне кажется это пренебреженіе послдующихъ поколній къ великимъ памятникамъ прошлаго. Невольно раздается вопросъ: какъ и почему, вслдствіе какихъ причинъ было допущено такое пренебрежительное запущеніе зданій, которыя, казалось бы, должны составлять одинъ изъ предметовъ національной гордости? Отвтъ будетъ очень куріозенъ: допущено все это изъ-за „государственной экономіи“.

Дло въ томъ, что такіе великіе государи какъ Тимуръ, Улугъ-бекъ и въ особенности Абдуллахъ, понимали, что экономическое благосостояніе Трансоксаніи главнйшимъ образомъ заключается въ ея центральномъ положеніи между Китаемъ и Индіей, съ одной стороны, и между западною Азіей и Европой, съ другой, и что вся транзитная торговля между этими странами неминуемо должна была направляться чрезъ трансоксанскія степи. Поэтому названные государи старались боле всего о благосостояніи своихъ путей сообщенія. Съ этою цлію они разрабатывали дороги въ горахъ и ущельяхъ, строили прочные каменные мосты, въ орошенныхъ мстностяхъ обсаживали дороги тутовыми и иными широковтвистыми деревьями, чтобы доставить путнику въ знойную пору благодатную тнь, а въ безводныхъ мстахъ сооружали цистерны и караванъ-сараи. По свидтельству Тарихи-Мекимъ-хани, при Абдуллах вс дороги въ Трансоксаніи были снабжены помильными столбами (ташъ), и сообщеніе производилось въ широкихъ размрахъ посредствомъ правильно и хорошо устроенныхъ почтъ (ямъ); степные пути оберегались воинскими командами, располагавшимися при сардобахъ и рабатахъ, и на обязанности этихъ отрядовъ лежало конвоированіе каравановъ и защита ихъ отъ туркменскихъ хищниковъ. Такимъ образомъ безопасная торговля и международныя сношенія распространили въ то время во всхъ слояхъ бухарскаго народонаселенія давно невиданное благосостояніе, не говоря уже о томъ, что правительство постоянно получало хорошій доходъ отъ сбора (зякетъ) съ проходящихъ каравановъ за пользованіе цистернами и караванъ-сараями.

Къ сожалнію, послдующіе государи изъ дома Аштар-ханидовъ и первые изъ нын властвующей въ Бухар династіи Мангытъ не находили нужнымъ поддерживать „роскошь“ построекъ „расточительнаго“ Абдуллахъ-хана. Они искали себ популярности совсмъ другими путями и думали взять во мнніи народа только своимъ ханжествомъ да публичнымъ смиреніемъ предъ высокопоставленными муллами и юродствующими дервишами, паломничествомъ въ Мекку и стремленіемъ къ полной замкнутости государства и къ совершенной обособленности восточнаго мусульманства не только отъ кяфыровъ Китая и Индіи или шіитовъ Персіи, но даже и отъ западнаго мусульманства Турецкой имперіи. Въ главную доблесть всмъ и каждому вмнялись уже не занятія науками, искусствами, ремеслами и торговлей, а только ханжество и изуврство, основанное на чисто вншнемъ исполненіи религіозныхъ требованій. Это направленіе дошло наконецъ до своихъ геркулесовыхъ столбовъ въ лиц зелотствовавшаго эмира Маассума, перваго хана изъ дома Мангытъ, [108]который одвался въ рубище, лъ только самую грубую пищу, здилъ на худой кляч, сократилъ до-нельзя придворный штатъ и содержаніе военныхъ и административныхъ чиновъ, жилъ въ грязи и могъ проводить цлые дни въ убогой палатк на дырявомъ ковришк, погрузясь въ религіозное созерцаніе. Замчательне всего, что вс эти юродства продлывались „изъ принципа“, ради государственной экономіи» и осмянія земнаго блеска, чему первый примръ Маассумъ возжелалъ показать на себ самомъ.

Но что же въ конц концовъ изо всего этого вышло?