В гостях у эмира Бухарского

Отъ спертаго воздуха, недостаточности свта и, наконецъ, отъ копоти и дкаго дыма, выбиваемаго втромъ изъ желзной печки въ нашей комнат, докторъ и я начинаемъ страдать глазами: вки воспалены и слегка припухли, глаза слезятся и гноятся, ощущается въ нихъ рзь и зудъ, словомъ, вс признаки начинающагося воспаленія. На двор уже скоро сутки какъ идетъ дождь, смшанный со снгомъ. Слякоть невообразимая.

Вечеромъ, гд-то по сосдству, была томаша. Очень долго играли на сурнахъ и бубнахъ, а потомъ маскарабазы стали подражать собачьему лаю и реву ишаковъ (такой родъ комическихъ представленій здсь въ большой мод), и производили это столь долго и съ такимъ совершенствомъ, что переполошили, наконецъ, въ околотк всхъ собакъ и ословъ, которые ревностно присоединились къ концерту клоуновъ и долго потомъ не могли успокоиться.

7 января.

Въ восемь часовъ утра термометръ Реомюра показывалъ -9°(-11 °C), а въ полудню морозъ долегчалъ, и ртуть поднялась до -7 1/2 °(-9 °C) Снгу навалило за ночь цлыя массы, такъ что на узкихъ улицахъ образовались непроходимые сугробы. Наши юзъ-баши, обыкновенно являвшіеся къ девяти часамъ утра узнать отъ имени эмира о здоровь и желаніяхъ посольства, сегодня не явились. Такой знакъ невниманія нсколько озадачилъ было князя, но вскор оказалось, что нынче, по случаю пятницы, [82]происходилъ торжественный выздъ эмира въ городскую мечеть къ большому богослуженію (намазъ джума), гд должны были будто бы обязательно присутствовать и наши приставы, которые поэтому явились къ намъ поздне и то лишь посл того, какъ за ними послали по длу. Еще до ихъ прибытія, вернулся изъ Самарканда нашъ гонецъ и привезъ отвтную депешу главнаго начальника Туркестанскаго края относительно телеграфнаго дла, гд говорится, что для окончательныхъ переговоровъ по сему длу будетъ впослдствіи присланъ особо чиновникъ по дипломатической части, о чемъ-де своевременно было заявлено токсаб еще въ Ташкент. «Обязанность посла, говорится дале въ депеш, только предупредить объ этомъ эмира и заручиться согласіемъ». Такимъ образомъ, эта депеша не только разъясняетъ, но отчасти и измняетъ сущность открытыхъ было переговоровъ.

8 января.

Еще вчера, пославъ за юзъ-башами, князь объявилъ имъ, что получилъ отъ генералъ-губернатора депешу, по которой ему надлежитъ въ скорйшемъ времени объясниться съ самимъ эмиромъ. Юзъ-баши доложили объ этомъ кому слдовало и сегодня утромъ явились сказать князю, что эмиръ готовъ принять посольство сегодня же, посл вечерняго намаза, для чего и поручено изіъ, юзъ-башамъ, пригласить насъ пожаловать во дворецъ въ 4 с половиною часа пополудни.

Мы нарядились вмст съ конвоемъ въ полную парадную форму (казаки, впрочемъ, были въ шинеляхъ) и въ четыремъ часамъ были уже въ полной готовности хать. Въ это время явились юзъ-баши, сопровождая новое лицо, одтое въ форменный парадный халатъ изъ мелкотравчатой индійской парчи. Оказалось, что это тотъ самый Дурбинъ-инакъ, съ которымъ мы уже познакомились при первомъ представленіи эмиру. Онъ бывшій главный казначей эмира, остающійся и понын не безъ вліянія на финансовыя дла ханства, а въ настоящее время въ качеств «шигаула» (оберъ-церемоніймейстера) пользуется положеніемъ одного изъ самыхъ приближенныхъ лицъ къ эмиру. Это уже пожилой человкъ лтъ эа пятьдесятъ, но очень еще бодрый, средняго роста, нсколько худощавый, съ явно-выкрашенною въ темно-каштановый цвтъ окладистою бородой. Типъ лица иранскій; большіе умные, живые глаза; выраженіе физіономіи кроткое, но не безъ того, что называется «себ на ум»; улыбка тихая, сладковатая; манеры, очень живыя отъ природы, онъ не безъ успха старается сдлать плавными и сдержанными. Вообще, мы замчаемъ, что многимъ «европейцамъ» стоило бы позаимствоваться манерами и умньемъ держать себя у этихъ soi-disant, «дикарей-азіятовъ».

Юзъ-баши объяснили, что его высокостепенство нарочно прислалъ самаго близкаго къ своей особ человка, чтобы съ почетомъ сопровождать насъ на сегодняшнюю аудіенцію. Мы въ лиц князя, конечно, отвчали, что вполн цнимъ столь высокое къ намъ вниманіе.

Ровно въ половин пятаго часа посольство тронулось со двора своимъ обычно-церемоніальнымъ порядкомъ. День былъ ясный, солнечный, но морозъ доходилъ до -18°(-22.5 °C). Хорошо еще, что не было втра. На ныншній разъ мы замтили во встрчномъ церемоніал нкоторые оттнки, какихъ въ прошлый не было. Такъ, у воротъ цитадели, противъ почетнаго караула, стояли два знаменосца, имя по бокамъ себя ассистентами двухъ пянджа-башей [83]и двухъ офицеровъ съ обнаженными саблями, а на вышк боковыхъ воротъ, ведущихъ въ пушкарный' дворъ, куда мы теперь свернули по указанію хавшихъ впереди насъ бухарскихъ церемоніймейстеровъ, сидли придворные музыканты и играли намъ на сурнахъ, флейтахъ, торбанахъ и литаврахъ нчто очень чувствительное, такъ по крайней мр надо полагать по протяжнымъ заунывнымъ звукамъ.