В гостях у эмира Бухарского

Выраженія лица эмира во время этой рчи мы не могли разсмотрть, но эа то, на сколько можно было судить по выраженію голоса, оно казалось дышащимъ полною искренностію и глубокимъ убжденіемъ. Муваффаръ-Эддинъ говорилъ не безъ внутренняго волненія и видно было, что ему очень тяжело высказать намъ свой отказъ; тмъ не мене сдлалъ онъ это съ твердостію и достоинствомъ, хотя и въ самой мягкой, деликатной форм.

Князь сказалъ ему на это, что его порученіе заключалось только въ томъ, чтобы предупредить высокостепеннаго эмира насчетъ желанія генералъ-губернатора, не входя въ подробности дла по существу; что онъ свое порученіе считаетъ теперь законченнымъ и о результат его въ подробности сообщитъ генералъ-губернатору; что же касается предполагаемаго его высокостепенствомъ намренія Россіи «забрать Бухару» то онъ, князь, можетъ вполн чистосердечно заврить его, что такого намренія ни у кого въ Россіи нтъ и что намъ забирать Бухару нтъ никакого разсчета и ни малйшей выгоды; напротивъ, въ видахъ нашей политики какъ можно больше и выше поддержать власть и значеніе эмира въ главахъ мусульманства, доказательство чему онъ можетъ видть хотя бы въ милостивомъ принятіи Его Величествомъ ордена Восходящей Звзды Бухары и въ отвтномъ пожалованіи его высокостепенству ордена Св. Анны 1-й степени.

Эмиръ отвчалъ, что онъ очень чувствуетъ и высоко цнитъ милости и вниманіе къ нему великаго Благо Царя, которому онъ всегда преданнйшій другъ и союзникъ.

Но высказавъ это, Музаффаръ-Эддинъ какъ-то грустно повикъ головой и о чемъ-то глубоко раздумался. Мн показалось, что въ душ едва ли онъ вритъ искренности всхъ разсыпанныхъ предъ нимъ увреній и что, не смотря ни на что, сила рока, тяготющая надъ Средней Азіей съ свера, ясна предъ его внутренними очами…

Бдный старикъ! Мн почему-то вдругъ стало жаль его, этого захудалаго потомка великаго Чингисхана, покорителя и владыки полу-вселенной. [85]И невольно подумалось при этомъ, что лтъ шестьсотъ назадъ, и даже мене, вроятно и наши московскіе великіе князья такъ же точно раздумчиво грустно понуривъ голову сидли предъ какими нибудь. высокомрными посланцами предковъ этого самаго эмира, предъявлявшими и къ нимъ какія-либо требованія и домогательства, не вполн согласуемыя съ достоинствомъ этихъ князей въ глазахъ народа русскаго. Sic tempora mutantum!.. Съ теченіемъ вковъ политическія роли перемнились. И все-таки мн жалко этого бднаго старика, такъ безпомощно поникшаго головой…

Выйдя, наконецъ, изъ своей глубокой задумчивости, Музаффаръ-Эддинъ вдругъ поднялъ голову и, какъ бы очнувшись, тономъ любезнаго хозяина предложилъ намъ перейти въ теплую комнату погрться и развлечься.

Лучше и желательне этого предложенія въ данную минуту ничего и быть не могло. Представьте себ только то, что наша бесда, изложенная мною вкратц, длилась по крайней мр съ часъ, и что въ маленькой пріемной эмира было гораздо холодне, чмъ у перваначи. Тамъ хоть сколько нибудь согрвали комнату поставленныя около насъ жаровни съ пылающими угольями (мангалы) и хотя отъ этого мы рисковали угорть (а нкоторые и угорли-таки), но зато сколько нибудь чувствовали тепло; здсь же не было никакихъ теплотворныхъ приспособленій, а между тмъ студеный втерокъ, порой врывавшійся къ намъ въ раскрытую дверь, приносилъ такой жестокій холодъ, что пребываніе въ этой комнат обратилось для насъ въ чистйшую пытку. Поэтому можете представить себ, какъ вс мы въ глубине души обрадовались предложенію эмира, и конечно тотчасъ же поспшили имъ воспользоваться.

Откланявшись, едва переступили мы порогъ, какъ насъ встртилъ Дурбинъ-инакъ и проводилъ въ большую зеркальную залу. Все время, пока длился нашъ разговоръ съ эмиромъ, этотъ царедворецъ, одинъ изо всей сопровождавшей насъ придворной компаніи, оставался съ наружной стороны у дверей пріемной, какъ бы охраняя входъ въ нее, и не измнялъ своей глубокопочтительной согбенной позы, подобающей въ близкомъ присутствіи хазрета. Онъ, разумется, слушалъ и слышалъ весь разговоръ, но длалъ это такъ, какъ будто вовсе не слушаетъ, а только все больше и больше преисполняется внутреннимъ благоговніемъ къ своему владык.