В гостях у эмира Бухарского

Но черезъ часъ т же лица появились снова у насъ на двор и просили маіора Байтокова передать князю, что бекъ намренъ сдлать ему визитъ завтра, согласно заявленному княземъ желанію, но только не въ восемь часовъ, такъ какъ это слишкомъ рано, а немного попозже, часовъ въ десять напримръ, и потому нельзя ли, молъ, посольству повременить своимъ отъздомъ и даже остаться въ Карши еще на сутки.

Князь чрезъ своего ординарца выслалъ имъ сказать, что его ршеніе имъ уже извстно, что въ 8, с половиною часовъ утра онъ вызжаетъ непремнно и проситъ къ этому времени прислать проводника, а если проводникъ не будетъ присланъ, то посольство удетъ и безъ него.

— Хобъ! хобъ! (хорошо, слушаемъ) проговорили чиновники, поматывая головами и прикладывая руку къ сердцу. — Высокія слова посла передадимъ беку дословно. Аманъ-булъ! До свиданья!

А черезъ полчаса посл этого у насъ на двор появилось уже четверо: двое сегодняшнихъ да двое вчерашнихъ посланцевъ бека. Пришли они объяснить Байтокову, для передачи князю, что бекъ де потому не встртилъ посольства и не былъ у князя съ визитомъ, что не имлъ на этотъ счетъ никакихъ приказаній отъ эмира, но что вчера онъ нарочно отправилъ въ Шааръ гонца съ цлью спросить, какимъ образомъ будетъ ему приказано встртить и принять прозжающихъ русскихъ гостей, и такъ какъ гонецъ ране посл завтра возвратиться не можетъ, то не обождетъ ли посольство до его возвращенія.

Байтоковъ отвчалъ, что этого уже и передавать князю не станетъ, такъ какъ всему посольству изъ устъ самого хазрета было заявлено при прощальномъ селям, что онъ, хазретъ, заране послалъ беку насчетъ нашего пріема даже особое приказаніе, и что посольство во всякомъ случа выдетъ въ дальнйшій путь въ назначенное княземъ время, а кром того князь, весьма вроятно, обо всей этой исторіи сегодня же напишетъ самому эмиру.

Услышавъ такую отповдь, чиновники уже въ конецъ переполошились, словно тараканы, посыпанные бурой, и спшно поскакали къ беку.

Въ четыре часа дня прізжаетъ верхомъ, въ полномъ парад, самъ бекъ со свитой, въ состав которой находились и его сдобородые совтники. Подъхалъ къ воротамъ посольскаго дома и посылаетъ спросить князя, можетъ ли этотъ послдній принять его посщеніе.

Князь выслалъ ординарца сказать беку, что принять его сегодня не можетъ, а приметъ завтра, какъ уже сказано, и бекъ ухалъ, что называется, не солоно похлебавши.

По точнымъ свдніямъ, собраннымъ нашими людьми изъ ташкентскихъ и самаркандскихъ туземцевъ, подкладка всей этой странной исторіи заключается вотъ въ чемъ:

Науськали юнаго бека на такой образъ поведенія все т же его сдобородые совтники: можно де принять и отпустить посольство, не роняя своего бекскаго достоинства, то есть не только не вызжать къ нему въ домъ для встрчи, но и вовсе не длать визита. Русскіе де такихъ тонкостей не понимаютъ, а нужны имъ только подарки, за подарками они и дутъ, въ подаркахъ-то и вся сила, а потому давай мы теб оборудуемъ это дло, такъ что и русскіе будутъ довольны, и народъ увидитъ, какой ты въ самомъ дл важный человкъ и какъ относишься къ русскимъ. Положись на насъ, мы все это устроимъ теб наилучшимъ образомъ. Мальчишка поддался ихъ совтамъ, а теперь и струсилъ и не знаетъ, какъ быть ему, тмъ боле, что весь базаръ (а базаръ — это здсь народъ) видлъ, какъ онъ, Остана-Куль-бій, бекъ каршинскій, внукъ преславнаго кушъ-беги, перваго посл эмира человка во всемъ ханств, «нался грязи», повернувъ ни съ чмъ коня отъ воротъ посольскаго дома. Но отчаяніе сдобородыхъ совтниковъ и того еще боле.

Проводивъ бека въ урду, они возвратились къ посольскому дому и уныло сидятъ теперь вчетверомъ на завалинк у воротъ, не зная, какими судьбами поправить бы всю эту глупость, затянную ими же самими, тмъ боле, что эмиръ какъ узнаетъ, шутить съ ними не будетъ…

Но во всей этой исторіи, даже въ томъ, что она оказалась возможною, есть и другая сторона, не лишенная поучительности уже для насъ самихъ: это именно увренность бухарских чиновниковъ, что намъ, русскимъ, нужны де не тонкости пріема и не уваженіе, а только подарки, побольше подарковъ, за которыми насъ собственно въ Бухару и посылаютъ. Почему у нихъ могло сложиться такое убжденіе? Нтъ ли тутъ доли нашей собственной вины? Не сами ли мы давно уже подали имъ первый поводъ думать о насъ такимъ образомъ?

Увы! мы въ этомъ отношеніи далеко не безупречны…