В гостях у эмира Бухарского

Совтники грустно вздыхали, потряхивая чалмоносными головами, и каждый разъ посл подобнаго отвта снова усаживались на завалинку, съ покорностію сложивъ на животъ руки, пока усилившееся томленіе не подмоетъ опять котораго-либо изъ нихъ на какой-нибудь новый вопросъ такого же рода. Томленіе ихъ было понятно, потому что еслибы князь бека не принялъ, то гнвъ эмира разразился бы главнйшимъ образомъ надъ ихъ головами, какъ вроятно на ихъ же головы пролился бы и «елей благоволенія съ ароматомъ похвалы» изъ устъ того же эмира въ томъ случа, еслибы затянная ими продлка вполн удалась. А гнвъ хазрета не шутка, ибо онъ сразу раздавливаетъ человка. По меньшей мр, лишили бы этихъ совтниковъ не только ихъ должности и всхъ достоинствъ, пріобртенныхъ службой, но и всего ихъ имущества, которое неизбжно подверглось бы конфискаціи въ пользу казны, за исключеніемъ одного лишь носильнаго адрясоваго халата, и пришлось бы имъ либо идти къ кому нибудь въ джигиты, либо поступать сидльцами въ чью нибудь лавку, а то и просто побираться съ рукой, буде не окажется сострадательныхъ и состоятельныхъ родственниковъ, которые призрли бы ихъ въ несчастій. Сидя на завалинк, совтники дрожали отъ утренняго холода, и чмъ дальше, тмъ все больше страдали нравственно отъ неизвстности, каково-то будетъ ршеніе посла. Когда же наконецъ Байтоковъ, выйдя отъ проснувшагося князя, объявилъ имъ, что бекъ будетъ принятъ, какъ сказано, то люди эти просто ожили, воскресли; для нихъ это было проблескомъ надежды, что не все еще потеряно, что хотя со стороны высшаго правительства и ждетъ ихъ жестокая головомойка за глупые совты, но все же имущество, а можетъ и служебное положеніе, — останется при нихъ безъ ущерба. Теперь все дло въ томъ, какъ бы бекъ не опоздалъ со своимъ визитомъ, и потому совтники поскакали въ урду торопить его.

И вотъ ровно въ восемь часовъ утра Остана-Куль-бій изволилъ къ намъ пожаловать въ сопровожденіи многочисленной конной и пшей свиты. На немъ былъ форменный халатъ изъ индійской мелкотравчатой парчи, и блая кашмирская шаль въ вид чалмы пышно обвивала его голову. Это очень еще молодой человкъ, не только весьма красивой, но и пріятной наружности, съ небольшою темною бородкой, здоровымъ и матовымъ цвтомъ лица, открытою улыбкой и добрыми карими глазами. Въ тип лица — ничего тюркскаго, напротивъ, это чистйшій иранскій типъ, и нтъ сомннія, что перенеси судьба этого юношу въ Европу, вотъ такъ, какъ онъ есть, въ этомъ самомъ костюм, онъ пользовался бы громаднымъ успхомъ у женщинъ. Намъ же достаточно было взглянуть на это юное, чистосердечное лицо, чтобъ убдиться окончательно, что самъ Остана-Куль ровно ни причемъ въ происшедшемъ недоразумніи, что онъ тутъ не боле, какъ жертва политиканства своихъ совтниковъ, черезчуръ уже перетонившихъ дипломатическіе фокусы восточной политики.

Князь, протянувъ ему руку, очень любезно пригласилъ его садиться; а совтники остались стоя у дверей, гд и пребывали все время въ нсколько согбенныхъ позахъ, сложивъ на животъ руки, что по восточному этикету выражаетъ высокую степень почтительности.

Бекъ началъ прямо и просто съ извиненія въ своей ошибк, за которую онъ принимаетъ всю вину исключительно на себя, и прибавилъ, что князь вроятно будетъ къ нему снисходителенъ, если приметъ во вниманіе, что онъ, Остана-Куль, не могъ еще усвоить себ надлежащей опытности въ длахъ этого рода, потому что еще такъ недавно посаженъ на бекство и къ тому же ни разу досел не имлъ дла съ представителями иностранныхъ государствъ, но что онъ всегда привыкъ чтить въ душ великую сосднюю державу и т. д., словомъ, проситъ простить ему сдланную неловкость.

Князь отвчалъ, что съ той минуты, какъ онъ видитъ Остана-Куль-бія у себя, въ его сердц не остается къ нему ничего кром искреннихъ чувствъ расположенія и пріязни.

Молодой человкъ поблагодарилъ, но намекнулъ при этомъ, что его тревожитъ одно обстоятельство, а именно: какъ посмотрятъ на все это дло хазретъ и кушъ-беги, когда оно дойдетъ до ихъ свднія.

Князь утшилъ его и въ этомъ отношеніи, сказавъ, что если кушъ-беги спроситъ, то онъ ему заявитъ, что не считаетъ самого Остана-Куль-бія виновнымъ въ происшедшемъ недоразумніи, и что такое заявленіе въ сущности ни мало не будетъ противорчить его собственному внутреннему убжденію, а потому еслибы понадобилось, то готовъ въ этомъ же смысл ходатайствовать за него особымъ письмомъ и предъ высокостепеннымъ эмиромъ.

Когда маіоръ Байтоковъ переводилъ эти слова, видно было какъ съ лица молодого человка слетаетъ послднее облако тревоги и сомнній. Но за то, Боже мой, какъ снова испуганно вытянулись и поблднли лица сдобородыхъ совтниковъ! Почтительное согбеніе ихъ дошло при этомъ до высшей степени своей выразительности, а въ глазахъ читалось тоскливо тревожная мольба о пощад. Замтивъ это, князь прибавилъ, снисходительно скользя по нимъ взглядомъ, кто вообще если понадобится, то онъ попроситъ, чтобы все случившееся осталось для всхъ безъ особенно печальныхъ послдствій, такъ какъ не желаетъ быть причиной ничьего горя.