В гостях у эмира Бухарского

Вторая станція, въ 15 верстахъ отъ первой, называется Старымъ Ташкентомъ — Эски-Ташкентъ. Это не болѣе какъ ^ обыкновенный сартовскій кишлакъ съ двумя-тремя караванъ-сараями, предлагающими свое гостепріимство, за извѣстную конечно плату, проходящимъ по пути караванамъ. Но когда-то, въ глубокой древности, какъ указываютъ сартовскія преданія, городъ Ташкентъ (ташъ — камень, кентъ — поселеніе) стоялъ здѣсь, на этомъ мѣстѣ, и только уже впослѣдствіи, постепенно занимая предмѣстьями и садами все новые и новые участки земли въ сѣверо-восточномъ направленіи, будто бы передвинулся незамѣтно въ теченіе нѣсколькихъ вѣковъ на свое нынѣшнее мѣсто, оставивъ прежнему запустѣлому городищу одно лишь имя Стараго Ташкента.

Ночь стояла тихая, съ легкимъ морозцомъ, и ѣхать намъ было свѣтло, даже вдвойнѣ свѣтло: и отъ луны, и отъ снѣга, сверкавшаго отраженными лучами. Снѣжныя поляны, озаренныя полною луной, позволяли еще издали различать чернѣвшіеся попутные предметы: мостки, насыпи арычныхъ рвовъ, отдѣльно стоящія деревья, тамъ и сямъ кишлаки въ сторонѣ отъ большой дороги, изрѣдка фигуру какого нибудь запоздалаго всадника-туземца верхомъ на конѣ или верблюдѣ. Благодаря этому свѣту, мы живо отмахали двадцать верстъ, проѣхали чрезъ сартовское мѣстечко Чиназъ, или вѣрнѣе чрезъ его базаръ, крытый сверху поперечными жердями и цѣновками, и къ третьемъ часу ночи добрались до русскаго Чиназа, гдѣ и заночевали.

15 декабря, вмѣстѣ съ разсвѣтомъ, пара колокольчиковъ подъ русскою дугою дала намъ знать своимъ позвякиваньемъ, что лошади уже запряжены, и мы тронулись далѣе. Русскій городъ Чиназъ если и представляетъ собою городъ, то развѣ въ зачаткѣ: пять-шесть глинобитныхъ домиковъ съ садиками гдѣ живетъ нѣсколько служащихъ, казармы мѣстной команды, почтовая станція, церковка, снаружи похожая болѣе на провіантскій складъ, чѣмъ на церковь, кладбище, обнесенное глинобитною оградой, гдѣ торчитъ нѣсколько деревянныхъ крестовъ, и въ сторонѣ — укрѣпленіе, построенное русскими на сартовскій ладъ изъ глины, прямыми, невысокими зубчатыми стѣнками, — вотъ и все, что носитъ имя Чиназа. Стоитъ онъ на совершенно открытой плоскости, верстахъ въ пяти отъ Сыръ-Дарьи, чрезъ которую здѣсь существуетъ паромная переправа. Между городомъ и берегомъ рѣки раскинулось нѣсколько убогихъ киргизскихъ зимовниковъ, отчасти оживляющихъ видъ пустыннаго побережья. На переправѣ, у разработаннаго землянаго спуска къ пристани, торчатъ два фонаря и столбъ съ прибитою къ нему таксой, а немного въ сторонѣ — двѣ камышевыя сторожки, смастеренныя на подобіе киргизскихъ юртъ и служащія жилищемъ паромному старостѣ и нѣсколькимъ перевозчикамъ. Въ этомъ районѣ своего протяженія, Сыръ-Дарья съ замѣчательною для степной рѣки быстротой катитъ свои мелкія мутно-свинцовыя волны по совершенно плоской, со всѣхъ сторонъ открытой равнинѣ. Оба ея берега падаютъ къ уровню воды невысокими, около сажени, отвѣсными обрывами, которые во время разливовъ совсѣмъ покрываются водой. Общій видъ довольно широкой рѣки и этихъ плоскихъ береговъ унылъ и однообразенъ, и лишь суетливая дѣятельность на переправѣ вноситъ на минуту въ эту монотонно-скучную картину нѣкоторое оживленіе.

Паромы были на томъ берегу, когда мы подъѣхали къ переправѣ. Изъ камышевой сторожки тотчасъ же выбѣжало нѣсколько киргизовъ, и пока одни изъ нихъ, махая руками выкрикивали съ того берега паромъ, другіе живо принялись выпрягать лошадей изъ нашихъ тарантасовъ. Нагруженный развьюченными верблюдами, которыхъ на томъ берегу оставался еще цѣлый караванъ, одинъ изъ трехъ паромовъ вскорѣ отвалилъ отъ пристани и быстро сталъ спускаться внизъ по теченію, такъ что гребцамъ видимо приходилось употреблять немалыя усилія, чтобы преодолѣть силу теченія и направить къ нашей сторонѣ свою неуклюжую посудину. Здѣшніе паромы, это просто плоскодонныя двуносыя барки по мѣстному «каюки», поверхъ которыхъ положена досчатая настилка. Барка спускается внизъ по теченію, затѣмъ, когда наконецъ гребцамъ удастся подвести ее къ другому берегу, съ нея бросаютъ на берегъ конецъ каната, который тамъ прикрѣпляется къ лямкѣ, надѣтой на лошадь, и эта послѣдняя, понукаемая сидящимъ на ней кнргизенкомъ, шажкомъ дотаскиваетъ паромъ до пристани. Съ праваго берега на лѣвый переправа уже значительно легче, такъ какъ пристань того берега расположена ниже по теченію, благодаря чему мы вмѣстѣ съ экипажами и лошадьми перебрались на ту сторону минутъ въ десять.

Здѣсь уже сразу пошла «Голодная степь», вполнѣ оправдывающая свое суровое названіе. Залегая между лѣвымъ берегомъ Сыра и Нуратинскимь горнымъ хребтомъ, она тянется верстъ на двѣсти въ сѣверо-западномъ направленіи и сливается наконецъ съ Кизылъ-кумами. Намъ предстояло въ этотъ день пересѣчь ее поперегъ, на протяженіи 120 верстъ отъ Чиназской переправы до города Джизава.