В гостях у сказки

Оказалось, что мальчик довольно много не доставал до петли, так как виселица была приготовлена для взрослых. Возникла небольшая пауза. Комендант недовольно поморщился. Солдат, всё ещё придерживая обеими руками мальчика на доске, растерянно вертел головой в поисках дополнительного яшика или коробки, чтобы подставить ему под ноги… Какой-то офицер в длинной серой шинели, с выражением заметного раздражения на лице, поспешно подошёл к солдату, и тот, сняв мальчика с доски, молча поставил его перед ним.

До Вернера донёсся голос офицера:

– Продолжайте!

Потом офицер взял мальчика рукой за воротник и увёл его прочь, толкая перед собой. Вернеру показалось, что едва уловимый вздох облегчения раздался со стороны согнанных на казнь зрителей… Он отвернулся от висилицы и стал смотреть, куда офицер в длинной шинели повёл мальчишку. Рядом с Вернером стоял Гельмут – тот самый солдат, который шёл слева от него в цепи, когда искали убийцу оберштурмфюрера. Заметив, что Вернер не смотрит на казнь, Гельмут, не глядя на него, едва слышно спросил:

– Хочешь остаться с чистой совестью?

Вернер вздрогнул. Он ведь, действительно, так и не был до конца уверен, что Гельмут не видел, как он прошёл мимо той девочки в овраге. Возможно, она и не имела никакого отношения к убийству оберштурмфюрера, но Вернер тогда несомненно нарушил приказ, а это было очень серьёзное преступление… Что же теперь с ним будет, если Гельмут всё знает? Вернер замер от ужаса, а Гельмут, коротко взглянув на него своими спокойными серыми глазами, снова отвернулся…

В этот момент Вернер услышал, как с громким стуком упала доска под ударом ноги солдата, и как рассыпались поставленные друг на друга ящики… Усилием воли он заставил себя не смотреть туда… Вместо этого Вернер увидел, как офицер вывел мальчика за кольцо оцепления и пошёл с ним вдоль железнодорожного пути. Отойдя чуть в сторону, он, по-прежнему придерживая ребёнка за воротник, осторожно положил его животом вниз на насыпь, а потом выстрелил ему в затылок из пистолета…

Вернер ощутил слабость в ногах и подступающую дурноту… Вновь повернувшись к висилице, он увидел три раскачивающихся трупа с неестественно задранными головами и нелепо растопыренными ногами… Четвёртая, свободная петля, тоже слегка покачивалась, словно в некотором недоумении. Почему-то именно эта пустая петля заставила Вернера внутренне содрогнуться от накатившего на него ужаса…

Приблизившийся быстрым шагом лейтенант ни на кого не глядя приказал:

– Все к машине! – и первым проследовал в сторону комендатуры.

Вернер, Гельмут и другие солдаты поспешили следом за ним. Солдаты из оцепления проводили их безразличными взглядами.

*

Стояла зимняя морозная ночь. Мириады далёких звёзд ровно сияли над безмолвным спокойствием тёмного, засыпанного снегом леса. Величественные ели и огромные сосны покрытые толстым снежным одеялом, казалось, впали в вечный сон, и время остановилось…

*

Под монотонное завывание мотора небольшой грузовик с накрытым брезентом кузовом медленно пробирался по едва различимой в снегу дороге. Фары были потушены, чтобы не привлечь внимания партизан. В тесной кабине, плотно прижавшись друг к другу, сидели трое молодых мужчин, волей судьбы вырванных из разных уголков Германии, одетых в униформы вермахта и заброшенных в бескрайние русские леса завоёвывать жизненное пространство для арийской нации. Они напряжённо вглядывались в темноту через мутное заледеневшее стекло, и за каждым деревом в призрачном лунном свете им мерещилась то фигура притаившегося человека, то какие-то фантастические чудовища… Это постоянное ожидание опасности извне никому не давало возможности как следует сосредоточиться на своих мыслях. А мыслей было много – ведь сегодня на станции им сообщили, что их несколько затянувшееся пребывание в этой богом забытой русской деревне скоро закончится, и они отправятся дальше на восток, на фронт…

И если здесь, в этой русской глуши, смерть до сих пор лишь мрачной тенью наблюдала за ними со стороны (иногда, правда, утаскивая в небытие не слишком удачливых оберштурмфюреров или подвернувшихся под руку местных жителей), то там, на фронте, им предстояло встретиться с ней лицом к лицу…

«В общем, с завтрашнего дня надо начинать подготовку к походу…» – мысленно вздохнул лейтенант. Известие о скором выдвижении на фронт почему-то его совсем не обрадовало. Максимилиан с некоторым удивлением обнаружил, что за эти месяцы войны он, как-то совершенно незаметно для себя самого, потерял большую часть своего энтузиазма. Ему вдруг почудилось, что война, на которую он так стремился, и по следам которой он так долго шёл, вдруг на мгновенье оглянулась и показала ему свои беспощадные, горящие огнём глаза и огромную окровавленную пасть… Видение было мимолётным, но столь пугающим и реалистичным, что лейтенант невольно похолодел и замер на несколько секунд, мысленно пытаясь разобраться со своими ощущениями. Из оцепенения его вывело невнятное бормотание Курта. Водитель безуспешно пытался всмотреться во что-то впереди, а потом просто остановил машину и повернулся к лейтенанту: