В гостях у сказки, или Дочь Кащея (СИ)

- Слава богу, – выдохнула Люба. – А то я уже готовилась лучины жечь.

Она прошлась туда-сюда, для интереса заглянула сундук, оказавшийся совершенно пустым , если не считать маленького кожаного мешочка на дне.

- Что у нас тут? - сунула любопытный нос. - Кремень и кресало. Спасибо, бабуль, что подсказала со специальностью. Царство тебе небесное, - прикрыв глаза, прошептала Любаша. - ?сли б не ты, я б тут рехнулась.

Не успела она опустить крышку сундука, как в комору ввалились две толcтощекие шумные девки с ворохом подушек и одеял, следом за ними чинно вошла Лукерья.

- Нечего ржать, кобылицы стоялые, – насупилась бабулька. – Оставляйте рухлядь и по делам поспешайте. Чай, матушка-боярыня не за просто так кормит. Тут без вас отсветится. Давай-ка, милая, - совсем другим тоном обратилась она к Любе, - скидавай все в сундук, вечером постелешься. Сейчас некогда. Ираида Макаровна тебя ждать изволят.

***

- Поклониться не забудь, - наставляла ключница Любашу, остановившись перед резными двустворчатыми дверями. – Матушкой не зови, рассердишь боярыня понапрасну. Ираидой Макаровной величай. Первой с разговором не лезь. Не спорь и не прекословь. Тогда все ладно получится. Поняла ли?

Люба озадаченно кивнула. Интересно, почему старая Лукерья ей помогает. Терминатор, вон, как рыба об лед молчал. А ведь явно не дурак. Дураки окольничими не становятся и в царские любимцы не попадают. В свое врeмя на этой должности подвизались Адашевы, Годуновы, Стрешневы, Нарышкины, Басмановы... Терминатор тоже из Басмановых вроде, только на троне не Иван Грозный, а какой-то непонятный Берендей. Опять же вместo христианства язычество на дворе. ‘Дело ясное, что дело темное,’ - Любаша поправила опостылевший платочек, на всякий случай скромно потупилась и вошла в палаты боярские, пред ясные очи Ираиды свет Макаровны.

- Явилась, – дождавшись, когда невестка выпрямится, поморщилась та.

Сегодня свекровь нарядилась в лазурные шелка, видно в бархате совсем упрела по летнему времени, но роскоши не изменила. Вся ее одежда была искусно изукрашена золотом и самоцветами. На пальцах живого места нету от драгоценных перстней. Шею огрузили сапфировые ожерелья.

- Заждались мы тебя, – поддакнула Добряна, но под взглядом матери смешалась и поспешила отойти за ее кресло.

- К наукам и рукоделию приступишь завтра, - убедившись, что все внимание вновь принадлежит ей, продолжила Ираида Макаровна. - Сегодня обживайся, в баньку сходи. Ногти, стало быть, крашены у тебя... Похабство, конечно, но не беда. Отрастут. О том, где так себя уродуют после поведаешь. Сейчас о волосах твоих разговор. Отвечай, Василиса, это масть твоя природная или извращение басурманское?

- Тоже краска, - выдохнув от облегчения, что ногти рвать не будут, призналась Люба.

- Тьфу, мерзость какая, – оценила боярыня. – Зато избавление от сей напасти имеется. Сегодня этим и займись. Ступай пока себе. До завтра ты свободна. Да, еще... В хозяйские покои без разрешения не суйся. Нечего тебе тут, - с этими словами боярыня Басманова, взмахнула платочком белым, давая понять, что аудиенция закончена.

***

В баню Любу проводила вездесущая Лукерья. Неподалеку от притаившегося среди яблoнь вросшего в землю сруба бабка остановилась.

- Ты главное, девонька не бойся. Худого они тебе сделать не посмеют.

- Вы про что?

- Не дергайся главное и на меня зла не держи, - буквально взмолилась ключница. - И помни, все в усадьбе делается по воле матушки-боярыни.

- Так может не ходить? – Любаша почувствовала , как на голове шевелятся волосы.

- Приволокут, Василисушка, - убедившись, что никто не подслушает, заверила Лукерья. - Но беды тебе не будет,точно гoворю, – договорив, бабулька - бoжий одуванчик с силой прямо-таки богатырской потащила Любу в предбанник.

А там ее уже ждали...

Две здоровенные тетки а-ля шпалоукладчица обыкновенная и совершенно разбойного вида лысый мужик поднялись с лавок и дружно шагнули навстречу Любе.

- Привет, красавица, – пробасил лысый. - Ты нас не пугайся, не надо.

- Матушка-боярыня велела тебе в баньке подмочь, - подхватила одна из бабищ, потихоньку заходя слева.

- Проследить, чтоб не угорела, – подтвердила вторая, сдвинувшись вправо.

- Все втроем помогать будете? – Любаша попятилась к двери.

- Не угадала , лебедь белая, - осклабился мужик. – Не по чину мне с боярышнями париться. Тут другое дело.

- Какое? - Люба нарастающим испугом осознала, что ее незаметно оттеснили в угол.

- Велено тебя, милая, от похабства на голове избавить, - успокаивающе заворковала та баба, которая заходила справа.

- Чтоб позору от людей не было, - уговаривала левая. – Мы-то из доверенных за боярыню Басманову и ее племя жизню не пожалеем, языком болтать зазря не станем.

- Так что не печалься, сейчас побреем тебя наголо, – лысый вытащил из-за голенища острый как бритва засапожный нож. - И все дела.

- А если кто спросит, что, мол, случилось? - проникновенно улыбнулась правая. - Скажем, что от вшей избавлялись.

- Так что не тушуйся. Дело это обычное, не удивится никто, – осклабился мужик. - И не дергайся, а то ножик острый. Сама понимаешь.