В гостях у сказки, или Дочь Кащея (СИ)

Любе хватило сил только помотать головой. Почему-то такое очевидное решение проблемы не приходило ей на ум, а свекровушка враз сообразила, что к чему.

- Добром не дамся, - честно предупредила Любаша за мгновение до того, как на нее кинулись.

Она отбивалась как могла. И, плевать, что силы неравны. Не жалея себя, рвалась, кусалась, царапалась. Закричала, только когда брызнула первая кровь - лысый промахнулся малость. Царапина вышла неглубокая, но длинная нехорошая. Да и не ограничилcя он одним порезом...

Ясно, что тут вина целиком была на Любе. Не буянь она, никакого кровопролития не случилось бы. Но не могла Любаша запросто уступить этим уродам. Вот к свекрови бы скорее всего прислушалась. В конце концов, волосы не зубы - отрастут. Жаль только, что гордая боярыня не опустилась до объяснений с уродливой чужачкой. Чего зря валандаться с девкой, за которую некому заступиться.

А ведь поступи Ираида Макаровна по-человечески,и история трех соседних царств сложилась бы по–другому.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лишившись волос, Люба словно утратила волю. Как будто лысый вместе с последней сиренево-голубой прядью отмахнул и все чувства заодно. Девушке стало все равно. Зачем сопротивляться и понапрасну тратить силы, если от твоих усилий ничего не зависит? К чему понапрасну устраивать истерики , если никто не будет слушать? Захотели - выдали замуж, пожелали - заделали ребенка, надумали - скрутили и оболванили под ноль. Лучше даже не гадать, что сотворят в следующий раз.

Поэтому больше Люба не сопротивляясь. Без звука позволила остановить кровь, раздеть и вымыть себя со всем возможным тщанием. Экзекуторши поначалу обрадовались, наперебой хвалили боярышню за разумность, а после испугались не на шутку. Девушка ни на что не реагировала.

- Что делать будем? - переглянулись бабы.

- По-хорошему надо бы матушке боярыне доложить.

- Шкуру спустит.

- Все равно ведь узнает,только если не от нас, хуже будет.

- Так-то оно так... Но ведь боярышня до утра оклематься может.

- С таким же успехом она окочурится к утренней зорьке успеет. Или возьмет и скинет дитя.

- Типун тебе на язык, дура. Что болтаешь? Да и какое там дитя за три дня наросло? Ничего с ней не сделается! А если что... В общем, утром поглядим. А сейчас одевай ее и в подклет. У ей там комора отдельная.

- Ага...

Голоса бабищ доносились до Любы словно бы издалека. Как из-под воды. Или это Любаша окaзалась под водой? И теперь лежит на дне и смотрит на глупо суетящихся теток, которые почему-то не желают оставить ее в покое. А бабы тем временем, отчаявшись привести сомлевшую боярышню в чувства, кликнули подельника и потащили бедняжку в подклет.

***

- Сволочи какие, волшебную кровь пролили, - возмущенно хрипел кто-то у Любаши над ухом. – Я, когда ее почуял, чуть с ума не рехнулся.

- Было бы с чего, - дробно с мурчаньем захихикали. — Нет бы всех сразу в баньке и того... Уморить. Нагнал угару,и тю-тю.

- Соображай, чего молотишь, старый, – усталo попросили женским голосом. - Царевну тоже уморить собрался?

- Базар фильтруй, в натуре! - присоединился к беседе какoй-то явно приблатненный тип.

- А че я? Я ниче... Попутал маленько. С кем не бывает? – мурчащий принялся оправдываться. - А давайте на них баечника (нечисть похожая на злого Оле-Лукойе) напустим! На боярыню змеищу и дoчку ейную. И злыдней на все хозяйство!

- Ну, канeшна, – возмутилась дама. — Нашей девице все хозяйство разорить собрался? Вот родит она Степке непутевому сына - законного наследника и чего?

- Чего?

- Парнишке, пока папаня у царя-батюшки службу несет, самому разоренное имение поднимать прикажешь? Нет уж, изводить только свекровку с золовкой надобно. Чтоб царевне поместье словно спелое яблочко в руки упало.

- Ты, Лукерья, дело меркуешь. Мочить будем баб. Ишь, сучки, на Любушку - голубку нашу руку поднять надумали.

- Василисушка она, не путай приличную нечисть.

- Это ты штоль приличная? – явно нарывался на грубость блатной. - Давай, поучи меня жизни в натуре. ? то вот двадцать годов с царевной на одних нарах оттрубил, а имя ейное не выучил.

- Она на Василисушку откликается!

- Просто скрыла умница от всех прозвание свое. Не хочет истинное имя перед всякими трепать!

- Это мы всякие?!

- Окружай его, ребяты!

- Бей!

Похоже скандал затевался нешуточный. Как бы до драки не дошло. Не зная, вмешаться или тихонечко посмотреть, Люба приоткрыла глаза. Оказалось, что находится она в знакомой коморе, лежит ?а сундуке-укладке, на улице скорее всего вечер, а тo и ночь. Потому чтo окошки плотно задвинуты волоками, и дверь заперта на засов. И все было бы ничего , если бы не компашка, рассевшаяся вокруг стола: три весьма колоритных кавалера, дама и кот. ? если говорить на чистоту,то никакие это не кавалеры были, а вовсе даже черти кто и Лукерья в придачу!

Первый типа кавалер был стар, но крепок, если не сказать кряжист. Одежду ему заменяла сероватая льняная простыня, обернутая на манер римской тоги. Седая борода лопатой спускалась на грудь. Из-под валянoй шапки высовывался изрядных размеров сизый нос, да неласково поблескивали глаза.