В гостях у тетушки Клио

традиций Если бы в России социализм не опустился до уровня пленника

империалистических традиций, какая могла бы быть возня по вопросам

выдумывания алфавитов и создания новых литературных языков на основе

разговорных диалектов подвластных России народов?

Если вы выздоровеете, может быть, вы лично исправите сделанные ошибки. У

меня к вам единственная просьба прошу разрешить выезд в Германию моей жене

Нафисе, которая по беременности не сможет завтра отбыть со мной в Иран.

2.

Письмо А.-З. Валидова И.В. Сталину. 24 декабря 1925 г.

Отправлено из Анкары (Турция)

Глубокоуважаемый товар. Сталин.

В Берлине, после моего обращения к тов. Крестинскому, получил было

возможность иметь регулярную переписку с семьей и с некоторыми русскими

учеными, получать необходимые книги и рукописи; по прибытии в Ангору все

это сразу прекратилось, было отменено уже обещанное через башкирское

правительство разрешение моей жене выехать ко мне за границу, было грубо

отклонено ходатайство турецкого посланника в Москве Зекаи-бей, что доведено

до моего сведения через ангорское министерство иностранных дел; произведен

обыск у моего брата Абдуррауфа и у отца, погнанных потом в Авзяно-

Петровское ГПУ и дорогой изрядно избитых чекистами; было задержано шесть

заказных пакетов с моими рукописями по истории, этнографии и статистике и

223

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

т.д., отправленных из Петровской почтовой конторы. Репрессии по отношению

ко мне и моим родителям и семье, конфискации, обыски и избиения показывают, какова была бы моя участь, если бы я остался в России, доверившись Вашим

амнистиям. Вы тот же тов. Сталин, который писал статью в Правде и читал

доклад о «валидовщине», давал инструкции Фейзулле Ходже, ГПУ и Особому

отделу Туркфронта и Турккомиссии по борьбе с «валидовской эрушой», Энвер-

пашой и турецкими офицерами, следил за моей политической деятельностью в

Туркестане не только через Турккомиссию и Туркфронт, но и по запискам

Центрального комитета общетуркестанского национального объединения, подписанным мною как председателем этого же-Центр. комитета и

отправленным к Вам в ЦК РКП совершенно открыто по почте и нарочными или

переданным через Самаркандский исполком и главаря самаркандских басмачей

Ачил-бека, при котором я тогда находился, и Вы тот же тов. Сталин, который

писал в своей официальной амнистии, объявленной в официальном органе ЦК

РКП, что «бывший председатель правительства Башкирской Советской

Республики товар. Валидов, находившийся довольно долгое время в

неведении…» и т. д.; разве при таких условиях я мог пользоваться Вашей

«амнистией»? И когда я в Кабуле читал в заграничной печати, что мой помощник

по военной части Аухади Ишмурзин, попавший к Вам в плен на басмаческом

фронте, расстрелян в Москве по приговору Верховного военного трибунала, я, конечно, увидел, как правильно поступил, не доверившись Вашей «амнистии» и

выехавши за границу, несмотря на настойчивый уговор моих ближайших друзей

из коммунистов-мусульман. Я еще ничего же после этого не сделал за границей

такого, что могло вызвать репрессии по отношению моей семье и родителям

лица, уже амнистированного советской властью; то, что я читал на съезде левых

социалистов группы Ледибурга-Балабановой, то, что я писал в берлинском

Klassen Kampf о социализме и большевизме в Туркестане, является лишь

повторением того, что я писал Вам и товарищу Рудзутаку в 1921—1923 гг. из

Ташкента, Самарканда и Асхабада; отзывы Вашей партийной печати о моих

выступлениях за границей свидетельствуют лишь о фанатичной нетерпимости

русских коммунистов ко всему, что делается за границей. Чем же вызвана Ваша

новая репрессия[?]; зачем же Вы бьете прикладом по груди моей матери и по

голове моего отца старика? Зачем же Вы конфискуете рукописи моих научных

трудов, написанных тогда, когда я еще ничего не слыхал, что такое советы и

большевизм, рукописи — результат всей моей дореволюционной жизни? Я

боролся за права Башкирии, Туркестана, но, к сожалению, не мог выиграть на

этот раз — и все; причем же тут мои родители и мои исторические рукописи?

Я желаю закончить некоторые мои труды по истории и этнографии Туркестана и

юго-востока России и, пользуясь досужим временем, печатать их здесь и в

России (одна из таковых работ уже появилась в трудах Российской Академии

наук); убедительнейше прошу Вас вернуть мне отобранные на уфимской почте

шесть пакетов рукописей и конфискованную Вами же у моего брата Абдуррауфа

мою библиотеку; прошу разрешить мне по-прежнему получать из российских

ученых учреждений неполитические книги и от частных лиц — рукописи по

моей специальности; прошу не преследовать перечисленных в моей записке на