В гостях у турок

— Тутъ ужъ нтъ ничего страшнаго. Вообразите, впослдствіи она разсказывала, что вс разбойники обращались съ ней буквально по джентельменски, съ предупредительностью и даже кормили ее лакомствами. Они только заставили ее написать письмо въ ея домъ съ приказаніемъ, чтобъ за нее выслали что-то пять или шесть тысячъ левовъ. Женщина была состоятельная, за нее выслали и положили въ назначенное мсто въ горахъ деньги, и она была освобождена. Но вы, мадамъ, Бога ради не бойтесь, прибавилъ опять прокуроръ. — Теперь уже два года ничего подобнаго не случается.

Кончивъ разсказъ, онъ налилъ себ стаканъ вина и выпилъ залпомъ, сказавъ покосившейся на него Глафир Семеновн:

— Простите, что пью… Но ужасная жажда…

Поздъ убавилъ ходъ и остановился на станціи Блова.

XXXIX

Запасные пути у станціи Бловы были сплошь уставлены платформами съ строевымъ лсомъ, досками, дровами. Были даже ршетчатые вагоны, нагруженные перепиленными на мелкіе куски втвями и хворостомъ. Видно было, что здсь умютъ беречь лсъ и не даютъ сгнивать, какъ у насъ въ Россіи, даже самымъ мелкимъ лснымъ остаткамъ.

— Большая лсная торговля здсь, сказалъ прокуроръ своимъ спутникамъ. — Блова — городъ лсопромышленниковъ. Отсюда отправляется лсъ и въ Константинополь, и въ Австрію. Отъ Бловы мн съ вами хать всего шестьдесятъ шесть километровъ, семьдесятъ верстъ по вашему, а затмъ Филипополь — и прощайте.

— Такъ скоро? удивился Николай Ивановичъ. — Въ такомъ случа надо проститься на бло и выпить на прощанье.

— Николай! да побойся ты Бога! вскинула на мужа умоляющій взоръ Глафира Семеновна.

— А что такое? Я Бога боюсь, какъ слдуетъ.

— Такъ какъ-же можно напиваться на такой дорог, гд разбойники даже позда останавливаютъ!

— Да не напиваться, а выпить на прощанье. Вдь въ Турцію демъ. А въ Турціи ужъ аминь насчетъ вина. Тамъ оно и по магометанскому закону запрещено.

— Безстыдный ты человкъ! воскликнула Глафира Семеновна и отвернулась отъ мужа.

— И знаете, кто здсь главный скупщикъ лсовъ на срубъ? продолжалъ прокуроръ, чтобы замять начинающуюся ссору между мужемъ и женой. — Знаменитый еврей баронъ Гиршъ, устроитель Аргентинской колоніи для евреевъ. Эти лса правительственные, государственные. И онъ здсь скупилъ на срубъ, ни много, ни мало, 35,000 гектаровъ. Много здсь есть, впрочемъ, лсовъ и частныхъ владльцевъ.

Поздъ отходилъ изъ Бловы. Прокуроръ продолжалъ:

— Черезъ полчаса будетъ станція Татаръ-Басаржикъ. Перемна поздной прислуги. Турецкая прислуга замнитъ болгарскую.

— Какъ? И разговоръ ужъ будетъ по-турецки? спросила Глафира Семеновна.

— Нтъ. Большинство говоритъ по-французски и по-болгарски. Отъ станціи Басаржикъ вплоть до Константинополя будете слышать французскій языкъ. Вплоть до Басаржика лсная мстность и область лсной торговли, а посл Басаржика начнется область винодлія и рисовыхъ полей.

— Ну, вотъ какъ ни выпить винца, прозжая область винодлія! сказалъ Николай Ивановичъ и улыбнулся. — Нельзя-же такъ игнорировать мстности.

Глафира Семеновна сидла, молча, отвернувшись къ окну, и смотрла на мелькавшія мимо болгарскія деревеньки, пріютившіяся въ лсистой мстности, очень смахивающія по своей близн на наши степныя малороссійскія деревни. Дорога спустилась уже къ подошв горъ, и снгъ, въ изобиліи бывшій на горахъ, исчезъ.

Николаю Ивановичу очень хотлось выпить, чтобъ поправить голову, но онъ боялся жены и заискивающе началъ подговариваться насчетъ выпивки.

— Теперь на прощанье можно выпить чего нибудь самаго легенькаго, такъ чтобы и жена могла вмст съ нами… сказалъ онъ.

— Не стану я пить, ничего не стану, отрзала Глафира Семеновна.

— Выпьешь, полъ-стаканчика-то выпьешь за господина прокурора, продолжалъ Николай Ивановичъ. — У меня даже явилась мысль соорудить крушонъ. Шампанское у насъ есть, блое вино есть, апельсины и лимоны имются, вотъ мы это все и смшаемъ вмст.

— Гмъ… Вкусно… произнесъ прокуроръ, улыбнувшись и облизываясь. — А въ чемъ смшаете-то?

— А угадайте! Голь на выдумки хитра, и я придумалъ, подмигнулъ Николай Ивановичъ. — Ну-ка, ну-ка? Я васъ еще помучаю.

— Въ стаканахъ?

— Какой-же смыслъ въ стаканахъ? Тогда это будетъ не крушонъ. А я крушонъ сдлаю, настоящій крушонъ. Въ Москв-то вдь вы живали?

— Живалъ, отвтилъ прокуроръ. — Въ гимназіи въ Москв учился и университетскій курсъ по юридическому факультету проходилъ.

— Ну, такъ въ Москв въ трактирахъ, изъ чего купцы пьютъ вино на первой недл великаго поста, чтобъ не зазорно было пить передъ посторонними? задалъ вопросъ Николай Ивановичъ.

— Ей-Богу, не знаю, отрицательно покачалъ головой прокуроръ.

— Изъ чайниковъ, милый человкъ, изъ чайниковъ. Изъ чайниковъ наливаютъ въ чашки и пьютъ. Будто чай распиваютъ, а на самомъ дл вино. Такъ и мы сдлаемъ. Металлическій чайникъ у насъ есть — вотъ мы въ металлическомъ чайник крушонъ и устроимъ. Каково? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Дйствительно, изобртательность богатая. Да вы, мой милйшій, нчто въ род изобртателя Эдиссона! воскликнулъ прокуроръ.