В гостях у турок

— Нервы у бабы… Ничего не подлаешь, оправдывалъ Николай Ивановичъ передъ прокуроромъ свою супругу и сказалъ:- А по сему случаю нужно выпить за болгарскую прессу. Мы еще не пили за прессу.

И онъ, вынувъ изъ корзинки бутылку вина, принялся ее откупоривать.

— За процвтаніе болгарской прессы! произнесъ онъ, откупоривъ бутылку, налилъ изъ нея стаканъ и поднесъ ее прокурору.

— Мадамъ Иванова, позволите выпитъ? Вы все сердитесь… обратился прокуроръ къ Глафир Ceменовн.

— Пейте. Богъ съ вами. Я не на васъ злюсь. Вы хоть и пьете, но прилично себя держите, а на мужа… былъ съ ея стороны отвтъ.

— Милая, да что-жъ я-то такое длаю? воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Я только славянскій вопль въ себ чувствую. Вопль — и больше ничего. Дай ручку…

— Прочь! Оставь меня въ поко!

Николай Ивановичъ покрутилъ головой, смотря на расходившуюся супругу, и сталъ наливать виномъ стаканъ для себя. Прокуроръ съ нимъ чокнулся и они выпили.

Черезъ четверть часа бутылка была выпита и лежала пустая на диван. Николай Ивановичъ и прокуроръ, прижавшись каждый въ уголъ купэ, спали и храпли самымъ отчаяннымъ образомъ.

Глафира Семеновна чистила себ апельсинъ и, давъ волю слезамъ, плакала, смотря на своихъ спавшихъ пьяныхъ спутниковъ.

XXXVII

Стучитъ, гремитъ, вздрагиваетъ поздъ, направляясь къ Константинополю. Мирнымъ сномъ спятъ, залихватски похрапывая, Николай Ивановичъ и прокуроръ, а Глафира Семеновна, приблизившись къ стеклу окна, съ красными отъ слезъ глазами, смотритъ на разстилающіеся передъ ней по пути виды. Погода прекрасная, солнечная, ясная и даетъ возможность далеко видть въ даль. Начиная отъ софійской станціи поздъ съ полчаса мчался по горной равнин, миновалъ маленькія станціи Казичаны и Новосельцо, перескъ Искеръ, съ особеннымъ трескомъ пронесясь по желзному мосту, и въхалъ въ горное ущелье. Начались величественные дикіе виды на покрытый снгомъ хребетъ Витошъ. Поздъ убавилъ ходъ и сталъ взбираться на крутую возвышенность. Снгу попадалось все больше и больше, поздъ шелъ все тише и тише, и вотъ совсмъ уже тихо сталъ подходить по желзному мосту черезъ пропасть близь станціи Вакарель. хавшіе въ вагон вышли изъ своихъ купэ въ корридоръ и, стоя у оконъ, смотрли на величественное зрлище, а Николай Ивановичъ и прокуроръ все еще спали сномъ праведника. Глафира Семеновна тоже смотрла въ пропасть.

«Храни Богъ! Если поздъ съ этого моста свалится — тутъ и костей не соберешь!» подумала она. Ей сдлалось жутко и она принялась будить мужа, но тотъ не просыпался.

Вотъ и станція Вакарель — высшая точка желзнодорожнаго пути. На станціи надпись, что путь находится на 825 метровъ надъ уровнемъ моря. Началось усиленное постукиваніе молотками по колесамъ вагоновъ. Желзнодорожная прислуга суетилась, кричала. Кричали черномазые мальчики и двочки, предлагающіе ключевую воду въ кувшинахъ. Баба въ опанкахъ продавала какія-то пшеничныя лепешки. Прокуроръ проснулся, протеръ глаза, взглянулъ на Глафиру Семеновну и сказалъ:

— Пардонъ… Какъ я заспался! А супругъ вашъ еще спитъ?

— Какъ видите, отвчала Глафира Семеновна, радуясь, что есть съ кмъ нибудь хоть слово перемолвить. — А какое вы величественное зрлище проспали, когда мы сюда подъзжали! Какая пропасть! Мн даже страшно сдлалось.

— О, я эту дорогу знаю отлично. Мн часто приходится здить отъ Пловдива въ Софію и обратно, но вотъ вашъ мужъ…

— Мужа я расталкивала, но онъ и голоса мн не подалъ.

Прокуроръ потянулся, звнулъ, покосился на пустую бутылку, лежавшую около него на диван, и спросилъ:

— Мы это на какой станціи?

— На станціи Вакарель, отвчала Глафира Семеновна.

— Боже мой! Стало быть мы больше часа спали. До сихъ поръ мы все поднимались на высоту, а сейчасъ отъ этой станціи будемъ спускаться. Здсь водораздлъ. До сихъ поръ вс рки текли въ Черное море, а за этой станціей ужъ потекутъ въ Эгейское море. Фу, какъ пить хочется! Жаръ… Это отъ вина. Я вообще мало пью, но при такомъ пріятномъ знакомств…съ вашимъ мужемъ — ошибся, переложилъ лишнее.

Прокуроръ спустилъ стекло у окна, подозвалъ къ себ двочку и жадно напился воды изъ кружки, опустивъ туда для двочки монетку въ пять стотинокъ.

— Вы знаете, кмъ вся эта мстность вокругъ Вакареля заселена? спросилъ онъ Глафиру Семеновну. — Здсь живетъ не болгарское племя, нтъ. Во время владычества турокъ тутъ были поселены плнные венгры и вотъ обитатели здшніе ихъ потомки.

— Да они на цыганъ и похожи по своему черномазію, отвчала та, смотря на кудряваго мальчика съ сизо-черными волосами, поднимающаго къ ея окну кувшинъ съ водой.

Звонокъ. Поздъ сталъ тихо отходить отъ станціи и не прибавлялъ ходу.

— Спускаемся въ водораздлъ Эгейскаго моря, сообщилъ своей спутниц прокуроръ. — Скоро пересчемъ границу Восточной Румеліи и спустимся въ долстну Ихтимана. Можетъ быть, непріятно вамъ, что я разсказываю? спросилъ онъ, видя, что Глафира Семеновна хмурится. — Можетъ быть, вы хотите покоя… чтобы никто съ вами не разговаривалъ?

— Ахъ, сдлайте одолженіе! Говорите. Даже очень пріятно. Я люблю разговаривать. Я не люблю только, когда люди много пьютъ.