В июне тридцать седьмого...

   — Уточкин после удачного приземления на своём «Формане-IV», — сказал Лёша. — Это снимки лучших моделей самолётов: «антуанет», «форман», «блерио». — Мальчики рассматривали снимки. — А вот здесь у меня вырезки из газет и журналы со статьями. — Всё это богатство было аккуратно разложено на диване. — Первая стопка — простейшие статьи, для всех, во второй уже есть схемы самолётов, некоторые расчёты, для любителей. А это... — третья стопка газетных и журнальных вырезок была внушительна, — уже для специалистов, для тех, кто посвятил свою жизнь воздухоплаванию и авиации. — В голосе его прозвучала жёсткость. — То есть всё подобрано по шкале сложности. Вам следует начинать с простейшего. — Лёша внушительно помолчал. — Если, конечно, вас интересует этот феномен двадцатого века — самолёт.

   — Интересует! — воскликнул Володя, и по лицу его было видно, что словом «феномен» он просто восхищен.

   — А ты уже всё это прочитал? — спросил Гриша.

   — Естественно! — Алексей Туманский снисходительно улыбнулся. — Я разбираюсь в чертежах, знаю все модели самолётов. Вот сейчас конструирую модель аппарата, которую сам рассчитал. — Он кивнул на стол, заваленный деревянными рейками, проволокой, уже готовыми крыльями из материи, наклеенной на деревянные каркасы. — Я обязательно буду авиатором!

   — Я, может быть, тоже, — неуверенно сказал Володя.

«И я!» — подумал Гриша, но промолчал.

С того майского дня 1906 года всё и началось. Лёша Туманский заразил друзей своей яростной любовью к воздухоплаванию.

Гриша прочитал всё, что было у Алексея: и газетные статьи, и публикации в журналах «Вокруг света», «Природа и люди», «Огонёк». По шкале сложности...

Скоро он уже мог часами рассказывать родителям, братьям и сёстрам — всем, кто был согласен его слушать, о полётах Уточкина и братьев Ефимовых, Васильева и Мацкевича, американцев братьев Райт и француза Пегу, о разных моделях самолётов, летательных аппаратах, как тогда чаще говорили. Он уже разбирался в чертежах и вместе с Алёшей Туманским помышлял о конструировании собственного двухместного самолёта, на котором можно было бы осуществить в голубом океане «мёртвую петлю»...

Но грянуло невероятное событие.

В одно прекрасное утро весь город оказался оклеенным афишами: «Сенсация! На Комаровском поле 15 июня сего года в 18 часов пополудни отважный авиатор-конструктор из Гданьска господин Тадеуш Машевский совершит на летательном аппарате «Зося» собственного изготовления головокружительный полёт. Четыре смертельно опасных круга над головами публики. Билеты продаются в кассе городского театра и при входе на Комаровское поле. Полёт может быть отменен лишь в случае грозы или сильного ливня. Спешите! Спешите! Спешите! Захватывающее, невиданное зрелище!»

Хотя весь июнь действительно перепадали частые грозы с ливнями — обычная погода для здешних мест, — 15 июня день выдался солнечный, ясный, без единого облачка на небе, и народ на Комаровское поле валом валил, хотя билеты на предстоящее зрелище имели баснословную цену: на трибуны два рубля, на поле — семьдесят копеек.

Естественно, у Гриши и Володи таких денег не было, Алексей мог бы купить билет, отец, всячески поощрявший увлечение сына воздухоплаванием, нужную сумму ему выдал, но из солидарности с друзьями юный авиатор решил вместе с ними проникнуть на поле зайцем.

Ещё накануне мальчики обследовали наспех огороженное со стороны города деревянным тыном Комаровское поле и обнаружили, что ограждение тянется лишь до края обрывистого берега Немичи, реки своенравной, непокорной, доставлявшей минчанам много неудобств: два раза в год, во время осенних и весенних паводков, река выходила из берегов и начиналось наводнение, затоплявшее окрестные улицы.

Сейчас река была спокойна и ласкова, но берег у Комаровского поля настолько высок и крут, что — так, очевидно, думали устроители мероприятия — забраться на него не было никакой возможности. Действительно, попробуйте преодолеть прямой срез из утрамбованного песка и рыжей земли аршина[2] в четыре высотой!

Однако такой расчёт не учитывал изобретательности, инженерного ума Алексея Туманского. Задачу он решил простейшим образом: верёвочная лестница с острой металлической кошкой на конце. Он размотал её сильным вращением, как ковбойское лассо, забросил на берег, и кошка намертво вонзилась в почву.

По верёвочной лестнице друзья и взобрались на берег Немичи.

   — Лёша, ты гениальный человек! — прошептал Гриша.

Дальше, правда, пришлось довольно долго ползти в густой траве: в том месте, где ограждение примыкало к берегу реки, маячила рослая фигура городового.

Порядочно иззеленили коленки штанов, лица исхлестали твёрдые стебли, пот застилал глаза.

Но вот наконец гул возбуждённых голосов, отдалённые звуки духового оркестра...

Мальчики незаметно слились с толпой.