«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи

Тем не менее и в черте оседлости еврейские женщины получали среднее и высшее образование куда чаще, чем представительницы других народов. В 1886 году еврейки составляли 8,11 % от всех студенток российской высшей школы[212]. На момент переписи 1897 года единственной группой женщин, демонстрировавшей более высокие достижения в области образования, были лютеране, у которых в балтийском регионе империи имелась собственная прекрасно развитая система учебных заведений [Bauer et al. 1991: 93–95]. Кроме того, еврейки были широко представлены во всевозможных экспериментах с женским высшим образованием. Евреи стали единственным крупным национальным меньшинством, представительницы которого посещали высшие женские курсы и уезжали учиться за границу [Nathans 2002: 224][213]. В 1879 году еврейки составляли 33 % всех учащихся женских медицинских курсов [Balin 2005:141]. Почти 17 % слушательниц высших курсов в Санкт-Петербурге в 1885–1886 годах составляли еврейки [Johanson 1987: 62]. Из 100 российских женщин, получивших ученые степени за пределами России, 20 были еврейками [Johanson 1987: 51–52].

А. Герценштейн – если верить в целом агиографической статье, написанной в 1880 году, вскоре после ее безвременной кончины – стала первой российской еврейкой, поступившей в заграничный университет. Автор статьи, Н. Рубинштейн, утверждает, что, прежде чем уехать в 1869 году из Херсона и поступить в университет, Герценштейн окончила русский женский пансион. Однако, по всей видимости, начальное образование она получила в частном еврейском женском училище в Херсоне[214].

В 1856 году в украинском городе Херсоне имелось четыре частных еврейских женских училища[215]. Герценштейн могла посещать любое из них, учитывая, что она хорошо владела русским языком и основами еврейской религии. Впоследствии начальное образование позволило ей поступить в одну из русских женских школ, отправиться в Европу и получить университетский диплом. Возможно, что Герценштейн прошла этот путь первой, но явно не последней.

Более простой путь, по которому, видимо, пошли многие девушки-еврейки, состоял в том, чтобы самой заняться преподаванием. Ц. Шикман сдала экзамен на преподавательницу еврейской школы, окончив перед тем женское еврейское училище Переля в Вильне. В 1869 году она преподавала русский язык и чистописание в еврейской средней школе Вильны[216]. Дочь Переля Флора, окончившая его училище, впоследствии преподавала там французский и русский языки. Окончив училище, она поступила в элитное русское среднее учебное заведение в том же городе[217]. Одна из выпускниц частного женского еврейского училища Фунта в Минске 1861 года осталась там преподавать рукоделие[218]. Дочь Фунта Мария после окончания отцовского училища поступила в минскую женскую гимназию. В 1879 году она сменила отца на посту содержателя [Памятная книжка 1879: 207].

Итак, у нас есть свидетельства о том, что ограниченное число учениц частных еврейских женских училищ воспользовались полученными знаниями для продолжения своего образования и более значительное число – для построения собственной карьеры в преподавании. Однако как бы занимательно ни было прослеживать связи между отдельными училищами и знаменитыми и влиятельными людьми, это только часть картины. Из тысяч девочек, обучавшихся в частных еврейских училищах, большинство не прославилось ни в политике, ни в науке. Тем не менее все они так или иначе делились полученными знаниями с родителями, братьями и сестрами, а впоследствии – с мужьями и детьми.

В последние десятилетия исследования в области антропологии позволили выявить значимое воздействие образования на человеческое общество, которое, однако, трудно оценить количественно. Школы являются институтами аккультурации. Применительно к слоям населения, удаленным от доминантной культуры в силу географических или этнических факторов, образование способствует взаимопроникновению культур. Говоря конкретнее, у детей появляется возможность пересекать границу между домом и официальным государственным языком и культурой [Arnold, de Dios Yapita 2006: 10,99 et pass.]. Аналогичным образом грамотность сама по себе служит значимым шагом в сторону более активного участия в жизни общества[219].

С другой стороны, ученые подчеркивают важность рассмотрения разных видов грамотности. Как указывает в своем подробном обзоре литературы на эту тему Т. Эль-Op, мыслители эпохи Просвещения считали, что чтение книг автоматически приведет всех людей к одинаковому мировоззрению. На деле воздействие грамотности невозможно ни контролировать, ни предвосхищать [Е1-Ог 2002: 272–274]. Это особенно верно в отношении групп, только выходящих на арену формального светского образования, таких как женщины и евреи – и женщины-еврейки в особенности. Д. Винсент подчеркивает эту новую гетерогенность, называя новых читателей из низших социальных слоев «пожизненными нарушителями границ» [Vincent 2000: 144].