В интересах личного дела

Варя нашла его симпатичным и не злым. Он смотрел миролюбиво, хотя она разбудила его не вовремя.

– Звонарев я. Взял девичью фамилию матери, как только стало можно. А вы кто? Зачем ко мне? Звонили, стучали так долго. Думал, пожар.

– Я из полиции, – коротко пояснила Варя и показала удостоверение. – Надо поговорить. Позволите войти?

– Из полиции? – протянул он и беспокойно оглянулся. – У меня не убрано.

– Переживу. – Она сделала пробный шажок.

– Нет. – Он прикрыл дверь ровно настолько, чтобы в щель было видно его лицо. – Я оденусь и выйду на улицу. Подождите. Поговорим там. Минут десять и я соберусь.

– Идет, – согласилась Варя.

Она тут же подумала, что под одеялом у Ивана, возможно, нежится какая-нибудь приятная особа, потому он не открывал так долго и в дом не пустил.

– Нет у него никого, – опротестовала эту мысль пожилая соседка, все еще подпирающая подъездную дверь. – Один он. Может, где-то и имеется зазноба, но сюда не водит никого. Одиночка…

– А в квартиру не пустил. Говорит, не прибрано.

– Врет, – скептически поджала губы та. – Ванька такой чистюля, что многие женщины позавидовали бы. Не пойму, чего застеснялся…

Иван Звонарев вышел из подъезда ровно через пять минут. Чистые джинсы, блестящие начищенные ботинки, недорогая куртка с заглаженными стрелками на рукавах. Волосы он намочил и зачесал назад. Единственное: не успел побриться.

– Пройдемся? – предложила Варя, указав на парк через дорогу. – Можно в моей машине поговорить.

– Пройдемся, – согласился он и, не дожидаясь ее, зашагал к пешеходному переходу.

Она за ним еле успевала, когда они прогуливались по аллеям. Народу в этот час было немного, хотя погода стояла теплая, без дождя.

– Что вас привело ко мне? – начал Иван, когда они вошли в парк. – Я ничего не нарушаю. Живу тихо.

– Я хотела поговорить о вашей сестре.

– О Тане? – Он широко распахнул глаза. – Чем это вас заинтересовала моя сестра? Почему сейчас?

– Скажите, где она? Я не смогла отыскать ее контактов и…

– Ее нет. – Симпатичное лицо болезненно съежилось, вокруг рта обозначились глубокие морщины. – Она умерла.

– Давно?

– Очень давно. – Иван вообще не смотрел в ее сторону и держал дистанцию.

– Но она присутствовала на одном мероприятии четыре года назад и была замечена в скандале. Ваша сестра сильно повздорила со Степановым Александром Олеговичем. Это совершенно точно была она. – Варя достала фотографию, которую выклянчила у Виктора Маслова. – Это ваша сестра?

– Она. – Иван мазнул взглядом по фото.

– Серьги в ее ушах принадлежат ей?

– Принадлежали. Мамин подарок к поступлению в институт. – Он неожиданно встал возле скамейки. – Давайте присядем. Ноги не держат после суточной смены. Поспать не удалось.

Не дожидаясь ее согласия, Звонарев уселся на скамейку, сунув руки в карманы куртки. Варя осталась стоять. Скамья после позавчерашнего дождя была холодной и сырой, а она в легких брючках и короткой ветровке, под которой тонкий джемпер. Не тот гардероб, чтобы на мокрой скамье просиживать. Простуда прицепится – и лежать ей тогда минимум неделю, чего она себе категорически позволить не могла.

С самого утра Варю не покидало чувство, что она идет по верному следу. Куда он ее выведет – пока не совсем ясно. Но след она взяла.

– Одну из серег обнаружили в горле вот этой женщины. – Варя показала ему фото Ляли Одинцовой. – Вам она знакома?

– Впервые вижу. Кто она? – равнодушно отозвался Звонарев. – Зачем решила проглотить Танину сережку? Она их украла у нее?

– А они были украдены? – вопросом ответила Варя. Парень все больше ее настораживал.

– Да, когда Таня лежала в больнице и в очередной раз проходила курс лечения. – Он умолк, рассматривая ее спортивные ботинки.

Варя за них выложила приличные деньги в интернет-магазине. Даже со скидкой они стоили дорого. Доставили курьером вчера в половине десятого вечера. Утром она уже пришла в них на работу, а Климов даже не заметил. С таким же успехом она могла явиться в лаптях или галошах.

– Классная обувь, – неожиданно похвалил Звонарев. – Таня тоже любила красиво одеться. И за вещами следила. А серьги не уберегла. Кто-то выкрал их, пока она лечилась.

– От чего? Что за клиника?

– Психиатрическая, – странно скрипучим голосом проговорил Звонарев, и в его взгляде, обращенном на Варю, читался упрек. – Знаете же, зачем уточняете? Не догадываетесь, как мне больно повторять?

– Простите…

Ей не стало стыдно. Она все больше крепла во мнении, что парень не так мил и прост, как хочет казаться. И в дом ее не пустил – почему? Может, потому, что на стенах его квартиры развешаны фотографии потенциальных жертв, которым он мстит? И стрелки, жирные, красные, ведут от фотографии к фотографии. Она видела подобное в кино.

– Когда умерла Татьяна? – спросила она, пристально наблюдая за его реакцией.

– Год назад.

Иван вдруг встал со скамейки и заходил вокруг Вари, сунув подбородок в высокий воротник куртки.