В иных мирах я тоже как-то шастал. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть I

От дня сегодняшнего, где

Как тот корнет по генеральше

Влачусь по чахлой борозде.

Владимир Буев

Я старый конь. Давно не порчу

Ни генеральш, ни борозды.

За 30 лет я стал разборчив.

Пахать мне больше нет нужды.

Не вспомню я, пожалуй, нынче

Всех генеральш былых в лицо.

При встречах я всегда был взвинчен,

Ведь генералы с ружьецом

В любой момент могли явиться

И ненароком увидать,

Как может в бороздах резвиться

Корнет. Не стану развивать.

Мой взор был негой сомкнут вечно:

Не помню лиц, хоть по ночам

Путь освещался ярко Млечный

(И звёзды не чета свечам).

…Акцент в желаниях сместился,

Иные кони пашут пусть.

Я стар, хоть бес в ребро вцепился.

Пахать мне нечем больше. Грусть.

Очнулся – глазам не поверил

Михаил Гундарин

ДЕСЯТАЯ БАЛЛАДА

Над 307-м километром холодное солнце взошло.

Каким-то неведомым ветром меня в эту глушь занесло.

Я был содержимым попуток не знаю что делать теперь

И кажется через минуту навеки закроется дверь

Тяжёлую эту пружину едва ли удержишь плечом

О главном молчать прикажи нам (шепни для начала – о чём)

Кто в этом холодном мотеле последнюю ночь проведёт?

О чём нам синицы свистели весёлый апрель напролёт?

Зачем ты мне снова приснилась, и снова была холодна?

В какие карманы набилась тяжёлая горстка зерна?

И снова – измена, измена, а после – беда и беда.

Но это финальная сцена, и сыграна не без труда.

Езжай, очевидец, обратно, пей пиво и вправду молчи

Про эти разрывы и пятна потерянные ключи.

Владимир Буев

Очнулся – глазам не поверил. Куда же меня занесло?

Реальность столб удостоверил: на нём размещалось табло,

Облезлое, правда, но видной была там цифирь 307.

Насмешки такие обидны над горьким моим бытием.

Куда бы ни шло, коль с оглядкой из грешных таинственных недр

Пророс указатель украдкой про 306-й километр.

И с 308-м километром смириться я смог бы всегда

(таёжные близки мне кедры). Но с 307-м?! Никогда!

Холодное солнце – о ужас! – и 307-й километр.

Я очень стараюсь, я тужусь, но страх безотчётен и щедр.

Как страшно, кошмарно и жутко на свете (в тайге) проживать.

В холодный мотель на минутку мечтаю скорее сбежать.

А там, где минутка, там вечность. И вот уж мотель потеплел.

И где допустил я беспечность? И где же я недосмотрел?

В карманах мне что-то мешает. Ощупал – там горсти зерна.

Господь мне сейчас помогает иль, страшно сказать, сатана?

Иль в час, когда други споили, отправив с попуткой в тайгу,

Они же сердечность явили к товарищу по кабаку?

Чтоб первое время дать дуба от голода я бы не смог,

И чтоб у меня, жизнелюба, затянутым стал эпилог?

Синицы, пружины, измена, закрытая дверь и беда –

Ужели финальная сцена и прочих ключей лабуда?

И как дальше жить, сознавая, в каком километре торчу,

О пиве с мотелем мечтая. Я в шоке. Проснуться хочу.

То потухнет, то разожжётся

Михаил Гундарин

То сожмётся, то разожмётся,

Птичьей дрожи полным-полно,

Будто смотрит со дна колодца

В занавешенное окно.

Мёртвым звёздам снится немного

И одно и то же всегда:

Нарисованная дорога,

Перевёрнутая вода,

Старый дом с кривыми углами,

Где вот-вот закроет глаза

Жизнь, завязанная узлами –

Воспалённая железа.

Владимир Буев

То потухнет, то разожжётся,

То погаснет опять, то сгорит.

Так душа у поэта рвётся:

Витаминов в ней дефицит.

Россыпь звёзд показала изнанку:

Не щадя своего живота,

В воду плюхнулись. Спозаранку

Им могилою станет вода.

Отраженья в природе разлиты:

Двойники, тройники, все дела –

Перевёрнуты, но не разбиты

Зеркала, зеркала, зеркала…

Сложно в Москве пробиться

Михаил Гундарин

Снежной весны столица, каменное жнивьё,

Нужно развоплотиться, чтобы забрать своё.

Строятся гороскопы, слышатся голоса,

Телефонные тропы тянутся в небеса,

Где по тропе мороза катится агрегат,

Серебро и глюкозу рассыпая подряд.

Владимир Буев

Сложно в Москве пробиться, заняты все места.

Впрочем, в любых столицах нет для сверчка шеста.

Люди кружком теснятся, вверх закатив глаза.

В блюдца упёрлись пальцы, вздрагивают уста.

Вот уже дух явился, с миром иным контакт

Тут же установился. Справился агрегат!

По телефонным тросам смог я наверх пролезть.

Так миражи наркоза на кол заставят сесть.

Где сказка, там и быль

Михаил Гундарин

СКАЗКА

В одном далёком городке гора приставлена к реке

И смерть невдалеке

Её не бойся – это твой передовой городовой

Единственный конвой

Он отведёт тебя туда где камень есть и есть вода

Но нету и следа

От рек и гор и городков а только море огоньков

Над полем облаков

Владимир Буев

ГДЕ СКАЗКА, ТАМ И БЫЛЬ

В селе прожить не все хотят из-за коров и поросят

К хлевам приговорят.

Но ты впрягайся – это хлеб для тех кто креп фанатик скреп

И кто любитель реп

Село – природная среда кругом чистейшая вода

Наплюй на города

Река и горы и овраг но городских тут нету благ

Для сельских бедолаг

Былое и думы

Михаил Гундарин

РАССВЕТ

поздней ночи этажи

громоздятся как попало –

проржавевшие Кижи

мёртвый лес лесоповала

в этом омуте душа

хорошо играет в прятки

в небе нету ни гроша