В иных мирах я тоже как-то шастал. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть I

только лезвие в подкладке

кто-то проведёт веслом

по воде – по гладкой коже

мы же тёмное стекло

под прозрачное положим

Владимир Буев

БЫЛОЕ И ДУМЫ

чётким-ясным дóлжно быть

стихотворное творенье3

вот пример и нечем крыть:

муха села на варенье

если ржавые Кижи

это точно подпоручик

эр минувших багажи –

всё одно для самоучек

древо не покорно рже

даже если в омут душу

подпоручики Киже4

заржавеют сидя в луже

вот поручик капитан

впрочем и без лужи тоже

уж полковник сей туман

мог вполне бы стать вельможей

не игрался в прятки он

потому что не рождался

без гроша (вот фельетон!)

он в военные подался

в ножнах лезвие клинка

и подкладка под мундиром

а фантомная рука

кожу смазывает жиром

от весла и от воды

проржавевшими Кижами

веет как от лабуды

насладимся миражами

чтобы душу не скребло

нам ни тёмное не нужно

ни прозрачное стекло

с телескопом водим дружбу

Тили-тили

Михаил Гундарин

Пели-спали, где только придётся, водку в ступе любили толочь.

Но не пьётся уже, не поётся, и не спится в холодную ночь:

Жизни жалко и жалко собаки, остального не жалко почти

В подступающем к сердцу овраге, у большого ненастья в горсти.

Владимир Буев

Тили-тили (не тесто с невестой), трали-вали (прошли это все):

Водку в ступе мололи совместно, языками мололи эссе.

А потом изменили порядок. Не порядок, а слово одно.

Водку стали толочь без загадок, языками – толочь молоко.

Спились-съелись, в Корее пожили. Жаль с тех пор горемычных собак.

Шерсти горсть в чутком сердце хранили, надо клок этот съесть натощак.

Тили-тили, опять проходили, трали-врали, как все хвастуны.

Не поётся, но пить не забыли – так в ненастьях живёт полстраны.

Я перед выходом во двор…

Михаил Гундарин

ДЕВЯТЫЙ КЛАСС

Где у подъезда толкотня и тёмный лес тяжёлых рук

Там ждут надеюсь не меня я слабый враг неверный друг

Качели, горки, гаражи – темны распятья во дворах

Попойки, драки, грабежи ты прахом был и станешь прах

А дома книжная тюрьма обойный клей колода карт

Уйти в бега, сойти с ума советует лукавый бард

Но нет надёжнее пути сквозь стыд и срам чужих дворов

Чем сон-травою прорасти не оставляющей следов

А в небе ледяной металл и если лечь лицом в бетон

Увидишь то что так искал – свой неразменный миллион…

Владимир Буев

ШКОЛЬНИК

Я перед выходом во двор в два раза делаю острей

Свой бдительный орлиный взор, иначе шанс поймать люлей

От гопоты имею враз, от этих мрачных забияк

Ершистых наглых злых зараз, я жуть боюсь пацанских драк

Все норовят достать кулак, поставить мне большой синяк

Да я слабак ну пусть слабак, и я не то чтобы смельчак

Но и не трус, ну пусть боюсь, и потому не оступлюсь

Я дома в угол свой забьюсь, на чтенье книжек навалюсь

Колоду карт в пасьянс сложу – всё тренировка для ума

Зато в штаны не наложу, и теоремою Ферма

Прозабавляюсь вечер весь, ботаник я, мне стыд и срам

Вдыхаю клей как будто взвесь не веря собственным слезам

Дурманы в сером веществе мотив подарят просиять

Свалиться мордой в оливье и рубль последний разменять.

На пленэре

Михаил Гундарин

В ПАРКЕ

покупай эти сладости в полный рост

всё что хочешь в киоске Простой Мечты

пока механический свищет дрозд

пока все места пусты

а мы обнимаем своих детей

потому что наше всё – будет их

а мы ожидаем вестей

дожидаемся от чужих

леденец на палочке леденец

с апельсиновым вкусом открытым ртом

был я жнец, на дуде игрец

вспомнишь ты – о другом.

Владимир Буев

НА ПЛЕНЭРЕ

философской Мечты Простой мастак

эту тему с нуля до высокá

проработал философ так и сяк

место было пустым пока

а потом наконец пошёл обнять

приголубить детей своих родных

им серебряных гор наобещать

(одарить золотыми чужих)

механический дрозд леденец долбит

этот дрозд – пистолет-пулемёт

их Ижевск производит (профицит)

и ещё не один произведёт

апельсиновый вкус случайных пуль

и в киоск стремглав игрец да жнец

за сердца – рукой а во рты – пилюль

но куда подевался швец?

Посидеть на двух стульях не всякий рад

Михаил Гундарин

Это новая песня на старый лад,

на зубок её брали и там, и тут:

из живущих каждый не виноват,

виноватые вниз головой цветут.

Они камни колышут на площадях,

иногда приснятся, как зимний лес,

где деревья чёрные все в гвоздях

(но иных не встретишь ни там, ни здесь).

Они тоже хотели из общих зол

выбрать меньшее, стать серебром планет…

Опустили сердце в густой рассол,

позабыли на девяносто лет.

Владимир Буев

Посидеть на двух стульях не всякий рад,

понимая последствия там и тут:

можно выйти оттуда в Эдемский сад

или выбрать совсем иной маршрут.

Те, кто жив – обыватели хоть куда:

приспособились через камни шагать.

На чужие кто умышлял места,

тот готов рассвет на ветвях встречать.

Заколышутся камни на площадях,

на ветвях закачаются булки враз –

и окажутся новые на гвоздях:

годы прежние выползут напоказ.

В иных мирах я тоже как-то шастал

Михаил Гундарин

В Транквилиуме этом, Тропарёво,

ещё при позапрошлом короле,

едва сопротивлявшееся слово

полнеба мы тащили на пиле.

Усохли дни, зато набухли ночи,