В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации

Продолжается повествование о других чудовищах и привидениях, пересказывается фильм «Не входите в этот дом»... В конце сеанса Козимо обещает мне, что если я не проболтаюсь родителям, он откроет мне один секрет: он не играет в компьютерные игры, как думают родители, но уже больше года страстно пишет книгу про НЛО и инопланетян, он уверен, что они существуют... Он слышит их... Он должен выяснить больше про их существование.

Он огорчен и не верит, что мы сможем увидеться только через неделю.

На следующий сеанс Козимо приносит мне свою книгу про инопланетян — плод долгих «научных» изысканий. Затем рассказывает мне сон: он стоит у ворот и боится зайти в них, но не может устоять перед соблазном и зовом того, что внутри. Он заходит внутрь и оказывается в лесу, затем на безграничном пространстве, полном животных. Неожиданно сопровождавший его мальчик падает в ужасную бездну, он пытается спасти товарища, но у него ничего не выходит, ему очень печально, но он должен идти вперед. Затем перед ним открывается картина, которую он не может описать: пейзаж напоминает техасские каньоны, стражники охраняют территорию — возможно, они предостерегают его от падения в бездну, которая открылась перед ним. Падают только его очки, он видит, как они летят в замедленном темпе: одно стекло разлетается вдребезги, второе остается нетронутым, но очки разбиваются не о землю — сцена меняется, и очки разбиваются об асфальт возле его дома, а он сидит у окна в своей комнате и наблюдает за происходящим...

Я говорю ему, что мне кажется, будто он входит в таинственный мир и сначала теряется в нем, но это временно, стражники действительно защищают его от пропасти, но из этого захватывающего мира он возвращается и оказывается в своей привычной семейной реальности. «Значит, эти ворота — дверь к фантазиям, к снам наяву, которые я постоянно вижу. Я не могу отвлечься от них, они привлекают меня, но я побаиваюсь их... Вот, например, прямо сейчас я тоже кое-что вижу: я вижу НЛО, космонавта, приземляющегося в Тичино, вот здесь, рядом». — «Возможно, это значит, что мы приближаемся к таинственным вещам. Ты знал, что они существуют, но они были слишком далекими и не могли при землиться именно здесь и стать ближе...»

Постепенно атмосфера становится все более привычной, напряжение, связанное с новой встречей (Не входи в этот дом), уходит, что позволяет рассказать о том же, но с помощью более домашних и привычных вещей: кошмары и чудища покинут сцену, чтобы уступить место тропинкам «парка Тичино», с которым граничит его дом. Лес, зайцы, лисы и змеи все еще будут фигурировать в его рассказах, но вместе с ними и «гиды из парка Тичино», сопровождающие гостей на своих скромных мопедах ради их безопасности, но не только: в этом парке есть такие закоулки, куда возможен доступ только в сопровождении гида.

Я решаю взять Козимо на анализ, принимая во внимание все то, что думаю о его «отличной перспективе».

Я привел эти примеры, желая показать, как открытое и содержательное слушание, внимание к нарремам, способствует их активации (без преждевременных интерпретативных цезур), как относительная ненасыщенность поля способствует неожиданным поворотам. Если не применять силу, то «ящики и шкафы» сами растворятся перед сдержанным и тактичным гостем. А то, что из них появится, будет зависеть не только от истории и фантастического мира пациента, но также и от качества взгляда аналитика.

Именно это качество взгляда — «негативная способность», понимаемая Бионом²⁰ как способность не преследовать, не вторгаться, не расшифровывать, помогает трансформировать атмосферу ужаса и террора в привычную домашнюю атмосферу и вызывает удовольствие при исследовании.

Таким образом, поле, которое активируется и трансформируется, — это результат психического функционирования пары, свободы аналитика и его негативных способностей (Bion, 1972).

Весь рассказ Козимо свидетельствует о том, насколько незнакомы ему собственный внутренний мир и собственные фантазии и насколько ему любопытны эти «неопознанные миры». Это настоящие НЛО, в существовании которых он так уверен, но к которым у него никогда не было доступа из-за недостатка материнских и отцовских ревери (reverie). Это свидетельство протоэмоций, еще слишком сырых для осмысления и проговаривания. Кроме того, в ситуациях сильного напряжения эти протоэмоциональные состояния часто разрушают психический контейнер, который обычно облегчает «онейрическое мышление наяву». Оно происходит внутри этого психического контейнера отдельно от всего того, что происходит в сознании. У него же, наоборот, онейрические фотограммы наяву, зрительные вспышки и обрывки онейрического мышления устремляются вовне (Melzer, 1986, Ferro, 1993b).