В кафе с экзистенциалистами. Свобода, бытие и абрикосовый коктейль

Итак, разговор не задался с самого начала. Затем Сартр выразил желание поговорить о политической ангажированности: по его мнению, писатели и мыслители обязаны участвовать в политике своего времени. Эта тема была, мягко говоря, неудобной для Хайдеггера, и Сартра он слушать не хотел. Сартр позже рассказывал своему секретарю Жану Ко, что, когда он впервые заговорил об этом, Хайдеггер посмотрел на него «с бесконечной жалостью».

На самом деле лицо Хайдеггера, скорее всего, выражало что-то вроде: «А нам обязательно говорить об этом?» Какими бы ни были его чувства, результатом стало напрасно потраченное время и испорченный разговор, который, несомненно, мог бы быть интереснее. Если Хайдеггер и Сартр и перешли к обсуждению таких тем, как свобода, Бытие, гуманизм, тревога, подлинность или что-то еще в этом роде, то ничего из этого не сохранилось. Они говорили, не слушая друг друга.

Фрайбург, «город феноменологии», чей образ преследовал Сартра в течение двух десятилетий, разочаровал его, к тому же его собственные идеи теперь далеко ушли от идей Хайдеггера. Он ушел в плохом настроении, сетуя на организаторов лекции. Когда Сартр сел в поезд и обнаружил, что в купе ему предусмотрительно оставили подарок в виде роз — вероятно, обычный жест для приезжих знаменитостей, — он счел это нелепым. «Букеты роз! Целые охапки!» — говорил он позже Ко, конечно, несколько преувеличивая. Сартр дождался, пока поезд отойдет от станции, и выбросил их в окно.

После возвращения он поражался тому, как почитали Хайдеггера в эти дни: «Четыре тысячи студентов и профессоров изо дня в день трудятся над работами Хайдеггера, только представьте себе!» С тех пор он пренебрежительно называл Хайдеггера «Старик с горы». Давно прошли те времена, когда Сартр брался за «Бытие и время» как за единственное утешение в дни поражения Франции в 1940 году. Но Сартр был не единственным, кто не смог вернуться назад. Война изменила все и для всех.

9. Исследования жизни

Глава, в которой экзистенциализм применяют к реальным людям

Однажды во время поездки в Берлин в 1948 году де Бовуар сидела с ручкой в руке, уставившись на лист бумаги. Альберто Джакометти сказал ей: «Как дико ты выглядишь!» На что она ответила: «Это потому, что я хочу писать и не знаю что». С проницательностью, вызванной тем, что это была чужая проблема, он сказал: «Пиши что угодно».

Она так и сделала, и это сработало. Дальнейшее вдохновение она черпала в прочитанных недавно экспериментальных автобиографических сочинениях своего друга Мишеля Лейриса: они вдохновили ее попробовать записать свои воспоминания в свободной форме, опираясь на вопрос о том, что значило для нее расти девочкой. Когда она обсудила эту идею с Сартром, он посоветовал ей глубже изучить этот вопрос. Таким образом, именно трое мужчин вдохновили Симону де Бовуар на начало крупного феминистского произведения «Второй пол».

Возможно, отправной точкой была скромная идея, нуждавшаяся в мужской поддержке, но Бовуар вскоре развила проект в нечто революционное во всех смыслах: ее книга опрокинула общепринятые представления о природе человеческого существования и призвала своих читателей пересмотреть их собственные жизни. Работа стала своего рода экспериментом в области «прикладного экзистенциализма». Бовуар использовала философию для решения двух огромных проблем: истории человечества — которую она переосмыслила как историю патриархата — и истории жизни отдельной женщины, от рождения до старости. Эти две истории взаимозависимы, но занимают две отдельные части книги. Чтобы наполнить их содержанием, Бовуар соединила элементы собственного опыта с историями, собранными у других женщин, которых она знала, а также с обширными исследованиями в области истории, социологии, биологии и психологии.

Бовуар довольно быстро закончила этот труд. Отдельные главы и наброски появлялись в Les Temps modernes в течение 1948 года; полный текст вышел в 1949 году. Книга потрясла. Свободомыслящая женщина-экзистенциалист и так считалась подозрительной фигурой: открытые отношения, бездетность и безбожие. Теперь же она написала книгу, наполненную описанием женского сексуального опыта, включая главу о лесбийстве. Даже ее друзья отшатнулись. Один из самых консервативных отзывов исходил от Альбера Камю, который, как она написала в своих мемуарах, «в нескольких угрюмых предложениях обвинил меня в том, что я выставляю французского мужчину посмешищем». Но если мужчинам она показалась неприятной, то женщины, прочитавшие ее, часто по-новому осмысливали свою жизнь. После перевода книги на английский язык в 1953 году — за три года до «Бытия и ничто» и за девять лет до «Бытия и времени» Хайдеггера — «Второй пол» оказал даже большее влияние в Великобритании и Америке, чем во Франции. Эту книгу по праву можно считать самым влиятельным произведением экзистенциалистского движения.