В капкане

— Да я не о том. Теперь мы, по крайней мере, можем доверять показаниям спасателя. Другими словами, есть, откуда плясать.

— Ну, давай, спляшем.

— Давай. Смотри: на пляже было пять человек, так?

— Или 6, как он сказал.

— Мы насчитали пятерых, от них и будем плясать.

— Я уж пробовал — не получается. Лежачие мешают.

— Почему? Мы же их знаем. Вон они, в могилах, точнее, в морге.

— Ну, допустим. А третий труп? А похожесть его с первым? Это к пляжу какой стороной?

— Значит, что-то произошло до пляжа.

— Естественно. Не случайно же они там встретились. Была причина.

— Ну, подожди, не лезь в дебри. Давай — с тем, что узнали последним. Следи за мыслью…

— Чтоб я мог следить за твоей мыслью, меня тоже надо ударить по голове.

— Мошкин, острить тоже надо уметь. Над твоими шутками даже воробьи не смеются.

— Зато над твоими покатываются — с деревьев падают.

— Слушай, мне не до смеха — слышал, что сестра сказала?

— Так ты сиди, молчи. Я тебя говорить не заставляю. Сейчас эксперты закончат, поедем в больницу.

— Да в какую больницу?! Первый раз, что ли, по голове получаю. Однажды так врезали, что с лестницы свалился… и ничего.

Это случилось прошлой осенью. Тогда Полынцев работал в опергруппе по раскрытию дерзкого убийства. Он загнал преступника на чердак высотного дома и, когда полез следом, получил дубиной по макушке (от чего свалился, ударившись об пол). Спасибо зимней шапке — защитила глупую голову. От фуражки в этом смысле толку мало — неудобный головной убор, бестолковый.

— Я бы так самоуверенно не заявлял — усомнился в заверениях друга Мошкин. — У тебя кукушки иногда кукуют — слышно.

— Так вот, о птичках, — продолжил тему Полынцев. — Наши схлестнулись с кавказцами. С обеих сторон потери. Убитых закопали на острове. Так?

— Нет, не так. Почему они тогда своего подельника зарыли как собаку?

— Потому что отморозки.

— Этот ответ многое объясняет. Но тогда почему они не убили второго кавказца? Отморозки же — должны всех в лапшу крошить.

— Ну, не до такой степени.

— Короче говоря, мой контуженый друг, мы вернулись туда, откуда начали.

— Не соглашусь с тобой — кое-что все же прояснилось. Два мужика на пляже и второй кавказец.

— У тебя цветоощущенье нарушено — все еще больше затуманилось. Мужики неизвестно каким боком относятся к убитому старику. Такие похороны говорят о том, что он был им абсолютно безразличен.

— Но они убили из-за него кавказца? Из-за кого попало на мокрое не пошли бы.

— Правильно мыслишь — и где ж тут ясность? Я уж молчу о новых фигурантах, которые тебе сегодня мозги с места сдвинули.

Полынцев почесал забинтованную голову. Почему-то ему казалось, что многое уже прояснилось. Только разложить по полкам пока не получалось.

Глава 13

Комната Полынцева в общежитии МВД выделялась редкой чистотой и скромным убранством: кровать, тумбочка, стол, шкаф, телевизор — все заправлено, убрано, вымыто.

Сегодняшняя ночь прошла для него мучительно: голова кружилась, мозги пухли, стараясь разбросать ситуацию по полкам. Иногда казалось, что все удачно складывается, иногда — что безнадежно рушится. Но, не смотря на это, утром он проснулся в хорошем настроении. Голова практически не болела. Возможно, черепная кость была не в меру толстой, а, скорее всего (что ближе к истине), серого вещества под ней было не слишком много. Так или иначе, самочувствие позволяло двигаться, а, следовательно, и работать.

Выйдя из общежития, Андрей направился к автобусной остановке, что пестрела заплатками рекламных объявлений метрах в пятидесяти от крыльца. Прежде чем перебежать дорогу, он пропустил перед собой длинную вереницу автомобилей, среди которых мелькнул и знакомый бежевый «Ниссан». Мелодично посигналив, тот вынырнул из автомобильной реки и причалил к обочине, неподалеку.

Полынцев снова не нашел веских причин для того, чтоб отказаться от предложенной услуги.

— Подвезти? — крикнул Васьков, опуская окошко.

— Если можно, — с готовностью кивнул Полынцев.

— В РУВД?

— Да, если по пути.

— Для бешеной собаки пять километров — не круг. Садись.

Машина, заложив вираж, мягко покатила по утреннему городу. За окном потянулись высотные дома, размалеванные витрины магазинов, рекламные щиты, плакаты-перетяжки.

— Не забыли о моей просьбе? — спросил Васьков, выдавая причину своей услужливости.

— Сегодня же поговорю со следователем, если вы еще не передумали.

— Нет, не передумал. И даже настаиваю. Сам виноват. Разнервничался из-за ходоков этих. Короче, погорячился.

— Что, много было ходоков?

— Да не то чтобы много — дотошные. Особенно хачики. Я после них и завелся.

— Хачики?

— Ну да.

— А что хотели?

— Деда искали. И с такими претензиями ко мне, будто я его из дома выгнал.

— Вы сказали, что купили эту квартиру?

— Конечно. А они говорят, мол, не должен был дед уезжать. Мол, они договаривались встретиться. Ну, я их и послал… в тот дом на улице Амурской.

— Вы им назвали адрес?

— Ну, не адрес, а приметы, как и вам.

— Кстати, взгляните еще раз на фотографии, — спохватился Полынцев, открывая папку.

Но в этот момент Васьков резко повернул руль влево.