В капкане

Полынцев вновь чиркнул зажигалкой, намереваясь пробраться к кавказцу. Очередной труп? Или живой? Хорошо бы, живой. Тогда бы кое-что, наконец, прояснилось. Но тут…

Жестокий удар сзади обрушился на его фуражку, словно та самая колодезная крышка. Сознание, будто засыпая, уплыло в темную бездну.

* * *

Главбух бежал за директором по территории зверохозяйства, стараясь огибать многочисленные лужицы. Впечатление при этом складывалось такое, что подобострастный подчиненный буквально пританцовывал перед горячо обожаемым начальником.

— Мурзик, понимаешь, у него был! — громыхал директор, шлепая по лужам. — Котика, понимаешь, завел! Теперь-то ты все понимаешь?

— Честно сказать, не очень.

— Ты такой же тупой, как и Колосков.

— Вы думаете?

— Я всегда думаю, в отличие от некоторых.

— Вы на кого-то сейчас намекаете?

— Само собой, естественно.

— На меня?

— С тобой и так все ясно.

— Тогда на кого?

— На Колоскова, мать его свинарка. Украл своего любимчика, а заодно и других, чтобы не так подозрительно было.

— Это Тамарка сказала?

— Нет, Тамарка про Мурзика сказала. Остальное сам додумал. Да тут и думать нечего — так все понятно. Значит, слушай сюда: денежный начет произвести, и как только отработает — пинка под зад.

— Дальновидно.

— Меня другое интересует.

— Сомневаетесь?

— Нет. Просто думаю: не будет же он шапку из своего Мурзика делать?

— Не знаю.

— Ты никогда не знаешь. А я вот знаю: если он на шапку его не пустил, то, значит, тот дома живет?

— У кого?

— У меня, твою мать! Ты что, вообще за мыслью не следишь?

— Я за ней не успеваю. Со мной нельзя на ходу разговаривать — голова трясется, мозги прыгают.

Директор остановился, взглянув на подчиненного, как профессор на олигофрена.

— Ну? Приземлились?

— Не совсем, — перевел дыхание главбух. — Сейчас, минуточку.

— Они у тебя что, на парашютах спускаются?

— Нет, нет. Уже на месте. Так что вы говорите. Мурзик?

— Я говорю, если он своего Мурзика на шапку не пустил — значит, он живет дома?

— Ох, и проницательный вы человек, — подобострастно погрозил пальчиком бухгалтер. — Куда там Петровичу до вас.

— Что есть, то есть, — приосанился директор. — Умишком Бог не обидел.

— Это ж сразу видно. Что будем делать?

— Я думаю, надо заехать к старику и сказать, что мы сами все знаем. Пусть раскрывает карты.

— Это дальновидно. И попросим, чтоб у Колоскова обыск произвел. Нас-то он вряд ли запустит, а Петровичу, думаю, не откажет.

— Молодец, в верную сторону соображаешь.

— Так я ж говорю — голова перестала трястись, и мысли заискрились.

— Смотри, пожар не устрой. Пошли в мастерскую.

* * *

Группа работала в развалинах, осматривая место происшествия. Полынцев с перевязанной головой сидел под старым разлапистым кленом. Рядом собирала аптечку медсестра Нина Растатуева. Над ней, заложив руки за спину, стоял невеселый Мошкин.

— Жить будет? — спросил он девушку.

— Будет, — кивнула она. — Но нужно в больницу. Сильное сотрясение.

— У меня не бывает сотрясений, у меня мозгов нет, — плоско пошутил Полынцев.

— Молчите, — предупредила она строго. — Вам нельзя разговаривать. Покой, покой и еще раз покой.

— Спасибо, что приехали.

— Это моя работа, — ответила она голливудским штампом.

— А это — его! — кивнул на забинтованную голову Мошкин. — Ну что, вы закончили? Можно с ним разговаривать?

— Да, да, — поднялась она, закрывая аптечку. — Но недолго, ему покой нужен.

— Покой у меня уже был, — кисло улыбнулся Полынцев. — Минут десять, примерно.

Мошкин проводил Нину вожделенным взглядом. Вид ее белого мини-халатика напомнил ему кадры из недавно просмотренного порнофильма. Впрочем, только мельком. Работа стояла на первом месте. Хотя, некоторые лженаучные теории утверждали обратное.

— Ну, рассказывай, что видел, — крякнул он, усаживаясь под деревом.

— Связанного кавказца в подземелье.

— Думаешь, тот самый, что был на пляже?

— Уверен. Его, собственно, и искал.

— Живой?

— Не успел понять. Только решил подобраться — удар. Очнулся — гипс.

— Сколько их было?

— Не видел.

— Вообще никого?

— Не-а. В себя пришел — вокруг ни души, в подземелье пусто.

— Гробокопатель?

— Вряд ли. Стиль не его.

— Тогда кто? Конкурирующая фирма, похитители трупов?

— При условии, что там был труп, а не живой человек.

— Тогда еще интересней. На хрена его здесь держали? Почему забрали?

— Может, нашего появления испугались? Решили перепрятать?

— Что-то поздновато хватились. Мы уж три трупа расковыряли, а они только заметили. Нет, с нашим появлением это не связано. Идет какая-то игра, которую мы только со стороны наблюдаем.

Это было ясно и до встречи с кавказцем. Правда, раньше казалось, что партия уже закончена, а следствие копается в завалах. Теперь же, очевидно, что история активно развивается, и когда наступит ее кульминация — остается только гадать.

— И самое главное — не понимаем правил, — вздохнул Полынцев, поправляя бинты на голове.

— Вот это-то хуже всего. Кто его забрал? Куда увез?

— Новые фигуранты.

— Без них было мало.

— Но, с другой стороны, появилась некоторая ясность.

— Это у тебя от удара. Не обольщайся, вылечишься — пройдет.