В капкане у зверя

— Что ты здесь забыл?

Давид пытался прогнать видения, которые больше напоминали лихорадочный бред. Он честно старался. Но видел только, как она встает из ванны, как вода стекает по женственному телу, как…

— Если ты сейчас не выйдешь, я снова ударю тебя чем-нибудь. И на этот раз попаду наверняка.

Он тут же вспомнил ее поступок в старом Крельске. Вспомнил то странное чувство предательства и обиды, которое ощутил, когда понял, что это была она. Эти мысли немного отрезвили. Самую малость. Но этого оказалось достаточно, чтобы он взял себя в руки. Попытался взять. Предпринял попытку, которая с треском провалилась, потому что Анна потянулась за полотенцем. Над водой показалась ее грудь. Небольшая, острая, с круглыми, торчащими сосками. Они были идеальными. Крупными, набухшими, темно-розовыми. Адская пульсация в члене начала причинять боль. Наверное, Анна что-то поняла по его взгляду. Она опустила голову вниз, волосы волной хлынули вперед, закрывая грудь, кончики растеклись змейками по воде. Давид едва сдержал стон. Волк сходил с ума, запертый в клетке человеческого тела. Но и у зверя, и у человека сейчас существовала лишь одна цель: спариться с самкой. Пометить ее. Сделать своей.

— Убирайся вон отсюда!

Анна вдруг схватила с борта ванны какую-то стеклянную банку, наполненную то ли сухими цветами, то ли еще чем-то, и запустила в него. Давид очнулся лишь в последний момент. Он резко выбросил вперед руку и поймал точно пущенный снаряд. На ладони посыпались душистые травы. Он предельно осторожно поставил банку на тумбочку рядом с собой, оттолкнулся и прошел к выходу, бросив на ходу:

— Одевайся. Нам нужно поговорить. Жду на кухне.

Голос звучал ровно и сухо, за что Давид себя похвалил.

Давид сидел на старом стуле и пытался размеренно дышать. Он вдыхал воздух ртом, надеясь, что это спасет его от порабощающих ароматов дома, но… Не помогало ничего. Попытка думать о Марине провалилась. Он с упорством сумасшедшего напоминал себе об ответственности, об опасности, о необходимости искать ублюдка. Но перед глазами стояла Анна. Ее плавные движения, наполненные странной смертоносной грацией. Дрожь ресниц. Тихое дыхание. И чертовски сильное самообладание. Она смотрела на него, как королева смотрит на жалкого раба. И вопреки всем своим фантазиям Давид ощущал себя тем самым рабом. Ее слугой. Все это до добра не доведет. Нужно вырвать ее с корнем из головы, из мыслей. Нужно… Быстрые шаги наверху, потом по лестнице, и в кухню вошла Анна. Она была босиком, в коротком халате. Черном. На ее бледной коже блестящий шелк смотрелся, как самый страшный грех. Кое-где ткань липла к влажному телу, и подавленное возбуждение поднималось с новой силой. Он начинал ее ненавидеть. Анна остановилась перед ним, распространяя вокруг себя цветочное благоухание. И виноград. Опять виноград. Наверное, так пахло ее презрение. Или отвращение. Или что-то подобное, что она к нему испытывала.

— Как ты вошел?

Ее голос звучал сердито. И раздраженно. Давид расслабленно откинулся на спинку стула, приготовившись играть привычную роль. Она его ненавидит. Он ее… тоже. Все правильно.

— Я же говорил, что все в Крельске принадлежит мне.

— Этот мой дом.

— Если тебе нравится так думать, пожалуйста…

Давид ощутил, как от кожи Анны хлынуло тепло. Она начинала по-настоящему злиться. Он даже мог услышать, как с ускоряется ток крови в ее венах.

— Что тебе от меня нужно?

Давид решил не тянуть и разобраться хотя бы с одной проблемой раз и навсегда.

— Чтобы ты уехала.

Ее ноздри раздулись, а на бледной коже появился яркий румянец.

— Я не уеду. Смирись с этим.

Она была чертовски упрямой. Для той, которая находилась в самых невыгодных условиях. Это и бесило, и восхищало одновременно.

— Послушай, я предлагаю один раз. И ты соглашаешься. В противном случае, тебя ждет жизнь еще хуже той, которую ты вела. Я позабочусь об этом. — Он сделал короткую паузу, с удовольствием наблюдая, как щеки Анны стали еще алее. — Итак. Квартира в Питере. Любая. Пентхаус хочешь? Машина. Тоже любая, на твой выбор. И ежемесячное содержание. Скажем… Пять тысяч евро достаточно? От тебя требуется всего лишь уехать отсюда и навсегда забыть о Крельске и всем, что ты здесь видела.

Давид наконец почувствовал себя уверенно, в своей стихии. Это были всего лишь очередные переговоры, которые закончатся в его пользу. Иначе быть не может. Но вместо ответа Анна опустилась на стул напротив и сложила руки перед собой. Почти как примерная ученица за партой. Ее колено коснулось его, и Давид вновь почувствовал, что теряет контроль. Но слова Анны вернули толику самообладания.

— У Юли не получилось меня выселить, поэтому удачи решил попытать ты?

У Юли? А она каким образом поучаствовала?

— Что ты имеешь ввиду?

— Не делай вид, что не знаешь. — Анна отодвинулась, прервав контакт.