В Каталонию

Никитка спал у неё на подушке, и его голова была повернута к Кате. Розовые пухлые губы были слегка приоткрыты, и Катя чувствовала тёплое дыхание сына. Как тогда, когда они засыпали вместе, он лежал сейчас неподвижно и слегка подёргивал веками.

Ката любила эти моменты.

Казалось, что Никитке что-то снилось.

— Так это правда? — воскликнула она.

— Ты его нашёл.

Виктор улыбался.

Через десять минут в палату вошла медсестра и сообщила, что местный врач готов осмотреть мальчика в соседнем отделении.

Виктор оставил успокоившуюся от переживаний жену и, снова подхватив уставшего мальчика, направился с ним к доктору.

— Я скоро приду, — сказал он.

— Обещаешь?

— Куда ж я денусь, — улыбнулся он.

Он всегда так отвечал, и Ката это очень в нём любила.

Подошла медсестра и что-то вколола ей в руку. Через пять минут она почувствовала, как тело обмякло, и она вновь провалилась в свой сон, что снился ей недавно.

Она видела во сне замок.

Прекрасную, величественную крепость окружали зелёные равнины и рождали в голове представления о средневековых сражениях, некогда протекавших в тех местах. Это сейчас над зелёной травой кружили пчёлы и встряхивали свои лапки с пушистой пыльцой. А раньше в местах крепостей шли кровопролитные войны за религию, за земли, за звание королей.

Но Ката не желала об этом думать. Это был её сон, и она имела полное право быть в том времени, где трава пахла не кровью, а цветами и свежим скосом.

Она вдохнула их аромат. Это был пленительный запах пролески и лантана. Свежескошенная трава приятно впивалась в её босые ноги.

Грозные башенки отдельных сооружений с известняковыми блоками скрывали за собой много тайн и историй. Старинная часовенка на территории комплекса хранила в себе крипты и низкие потолки.

Несмотря на толпы туристов на площади, стоявшая на лугу Ката чувствовала себя принцессой и кружилась в светлом хлопковой платье на зелёном холме.

Было странно… но она ничего не чувствовала.

Ни боли.

Ни страха за сына и мужа.

Ни беспокойства.

Всё ушло.

То чувство счастья нахождения в солнечной Каталонии, в которую она мечтала попасть с самого детства, дарило непередаваемый восторг.

Она смеялась и возносила руки к небу… А слева было море…

* * *

Виктору сообщили, что жена умерла на следующий день в шесть утра. До этого времени он находился с сыном в палате детского корпуса.

Никитка проспал пятнадцать часов, и Виктор всё это время дремал перед ним на кресле.

Ему ничего не снилось.

Проснувшись, он радовался тому, что мальчик, несмотря на всё, что перенёс, был абсолютно здоров, и казалось, что всё было по-прежнему.

— Веди себя естественно, — говорил он себе, — веди себя естественно.

Первые сутки это было невозможно.

Боль была настолько сильной, что, если бы он не нашёл Никитку, то умер бы.

Первые сутки ему казалось, что было бы лучше, если бы он умер.

Тогда вероятно, он был бы вместе с женой.

Как раньше.

Он думал об этом, казалось, целую вечность.

Потом он вдруг начал убеждать себя в том, что произошла ошибка. Что идиоты врачи перепутали Катю с кем-то ещё, и два часа требовал ему не врать.

Он кричал.

Потом он начал думать о Боге.

Он думал о том, что ненавидит Его больше всего на свете.

Он презирал его, и если бы Тот сейчас оказался с ним рядом, то выразил бы ненависть Ему в лицо. И может быть, даже плюнул в него.

— Как Ты посмел? — говорил он себе и вслух, Ему или в пустоту.

Чувство несправедливости душило Виктора изнутри и сводило с ума.

Пока он не начал разговаривать с Катей.

Когда его, наконец, впустили к ней, где она казалась слишком живой, чтобы быть мёртвой, он немного успокоился. Казалось, она просто спала. Как и раньше, когда он вставал раньше ее, он много раз видел её такой — просто спящей. Она просто крепко спала.

— Врачи сказали вести себя так, как будто ничего не случилось. Слышишь?

— Никитка ещё не спрашивал о тебе. Он так рад одеялу, представляешь? Видимо, замёрз в лесу так, что и вылезать из постели не стремится. Я купил ему телевизор. Слышишь?

— Оставлю его в подарок больнице. Все равно врачи посоветовали ещё пару дней Никитку подержать у них.

— Слышишь?

— Ты не волнуйся за сына. Вот увидишь, он переживёт всё лучше меня.

— Вот увидишь.

— Мы через неделю улетим в Испанию. Ростик давно зовёт к себе. Вот, кажется, появился повод…

Виктор улыбнулся.

Или натянул улыбку.

А потом ещё говорил… Много говорил… Он не видел жену целых три дня.

47. Эпилог

Всё всегда заканчивается хорошо.

Если всё закончилось плохо, значит, это ещё не конец.

Пауло Коэльо

— Ты уверен, что мы поступаем правильно?

Высокий мужчина с телосложением, как стройный высокий тополь, тем самым соответствующим своему имени, стоял с Серафином в его кабинете в Каталонии. Последний в своей манере начал прохаживаться перед панорамным окном и устремил взгляд к парку Гуэль.

— Да, — с лёгкостью ответил Серафин, и на его лице нарисовалась улыбка. Конечно, уверен, Ростислав. — Ей всего двадцать четыре года. Она совсем девчонка. Ты себя помнишь в столь юном возрасте?