В Каталонию

Если ещё два с половиной дня назад, когда он сбежал, было бы так же темно, пошёл бы он в непроглядную темноту дальше?

Дождь бил по лицу. Но вспышки молний уже виднелись вдалеке, а гром уходил — это было слышно по его отдалённости.

Неожиданно для себя Виктор застыл. Он решил стоять на одном месте, пока дождь не закончится совсем. Он промок до нитки, дрожал и чувствовал пар, исходивший из-за рта. Но укрыться всё равно было негде, кроме крон деревьев, которые, как назло, не заслоняли его целиком.

Он вдруг ужаснулся от мысли, что сын его слышит, но не может ничего сказать: то ли боится, потому что не слышит голос отчётливо и думает, что это его обидчик; то ли болеет и ослаб совсем, чтобы кричать.

Дождь закончился.

Но уверенно шумные капли, застывшие на листьях, падали с верхушек деревьев вниз и первые десять минут ещё казалось, что дождь не отступил.

Спустя ещё десять минут воцарилась тишина.

И тогда Виктор стал выкрикивать имя сына громче. Голос поплыл эхом по неприветливому лесу. Имя Никиты раздалось три раза, последний из которых проглотил далёкий отсюда километр.

* * *

В клинике Ката проснулась оттого, что выкрикнула имя сына. Он приснился ей тонущим в озере, а она стояла и смотрела в ужасе на эту картину, не в силах ничего поделать. Она то звала на помощь, то кричала его имя, то бежала к озеру до тех пор, пока вода не доставала ей до шеи. Дальше она не шла. Она попросту не умела плавать.

Когда она закричала, к ней подбежала нянечка и стала успокаивать.

Ката рыдала и отталкивала её. Тогда та позвала санитара, и женщине сделали успокоительный укол. Но ещё в полубессознательном состоянии она продолжала нашёптывать имя

«Никита».

Санитар с нянечкой ещё какое-то время жалели её и обсуждали шёпотом её несчастье. Уже и до них дошли слухи всех тех несчастий, которые свалились на плечи их пациентки.

Все главные каналы страны не смолкали и рассказывали о последних сводках пропажи ребёнка и всей той истории, навалившейся грузом на семью Шемякиных. Рассказывали и про «ЯхтСтройТехнолоджис». Про то, как спустя два года её бывший руководитель решил заполучить место работы обратно и на какие ухищрения ради этого пошёл. Смерть Касьяса транслировали и на иностранных каналах в коротких и подробных сводках новостей. Показывали его семью и их скорбь.

Сотрудники паллиативной клиники, в которой лежала Екатерина Шемякина, удивлялись обнародованности сего происшествия и ждали результатов поиска маленького мальчика.

Ждала вся Москва.

* * *

Скоро половина четвертого. Поиски Никитки продолжались в лесной полосе уже больше семи часов.

Но Виктор не желал сдаваться. Он увидел углубление в земле и двинулся к нему. Осветив его дно фонарем, он понадеялся отыскать там сына. Но луч осветил лишь заросшее кустарником дно и песок.

Он опять застыл и начал думать. Но мысли путались, и безвыходность положения угнетала его изнутри. Виктор вздохнул и присел на торчавший пенёк, поросший мхом. Его не покидали мысли о том, что ребёнок мог его слышать, но боялся выйти, потому что не узнавал голос. Тогда, чтобы успокоить и себя в том числе, Виктор запел песню, под которую Никитка ещё недавно отплясывал и даже подпевал.

Служившая кавером на известную композицию, но с русским текстом, она легко и ритмично звучала. Hit the road, Jack [10] в переделке на слова «Потанцуем, Джек» зазвучала сначала тихонько, но по мере нарастания уверенности уже громко отзывалась по всей округе.

Потанцуем, Джек,
Ночкой тёмной, тёмной, тёмной, тёмной night
Потанцуем, Джек,
Потом пойдём домой.
Потанцуй!
Над тёмной улицей вылетим мы,
Потанцуем танец буги, чтоб всё забыть.
Танцуй, танцуй со мной
И покажи себя, boy boy.
Танцуем и летаем мы назло тебе и мне,
И отражаемся в моём огне.
Но ты за глупости меня мои прости
И не держи за руку, отпусти.
Полетим, полетим вперёд,
Ведь танец нас с тобою ждёт.
Над тёмной улицей вылетим мы,
Потанцуем танец буги, чтоб всё забыть.
Танцуй, танцуй со мной
И покажи себя, boy boy.

Когда Виктор спел эту песню, он ещё несколько мгновений вслушивался в каждый шорох, пока ему не показалось, что он слышит слово «ПАПА».

Слабый и едва слышный голос раздался неподалеку.

Пытаясь заглушить в себе чувство радости и слёз, Виктор выкрикнул имя сына ещё раз. И ещё. И тогда слово «ПАПА» отозвалось громче.

Тогда Виктор бросился на голос.