В каждом доме война

Теперь Домна реже похаживала к Натахе Мощевой, с которой у неё только и делов, что выпить да песню затянуть. Совсем другое дело Василиса: круглолицая, полнотелая, скороговористая. Когда в посёлке остались почти одни подростки да парни, они и с ними не стыдились знаться. Куравин Жора первым вкусил телеса Василисы, когда пришёл к ней за самогоном. А баба игриво пригласила его выпить, и остальное уже сладилось как бы само. А потом и Пётр Кузнехин побывал у неё по наводке дружка. После они похвастались перед Дроном, что баба безотказная, даже дочери своей не стесняется. Но Дрон взбрыкнул, мол, с такими ему не по пути, а вот к Лизке сходил бы. Хотя поражала та своей невероятной худобиной, но, по выражению дружков, её мослы горячи, как угли. Дрон от злости, что дружки (как пострелы – везде успели) его уже и тут опередили, выругался, видно, гордость ему не позволяла быть не первопроходцем. Нина с ним после поездки на рытьё окопов не хотела встречаться, за что он было не врезал ей, но в последний момент воздержался. Ведь, несмотря на её строптивость, он любил девушку безответно. Но гордости у него тоже было немало, и тогда он решил завязать с ней…

Однажды в подпитии Дрон чуть ли не озверел, обхватил Нину и сжал её так, что она еле вырвалась, надавав ему пощёчин. И следом, обливаясь слезами, убежала прочь, не желая больше его видеть. А потом до неё дошёл слух, будто Дрон уже встречается с Лизкой и даже похаживал в хату к Василисе со своей новой зазнобой. У Тучиной тогда собирались Домна, Натаха, Зина, Клара и молодые ребята. Дрон ходил туда с гармошкой, а Лизка цеплялась за него сама. И там устраивали гульбища. Кто-то из баб пожаловался Макару Костылёву, дескать, распутная баба растлевает парней, так председатель на это лишь рукой махнул, сказав, что он им не судья, пусть отдыхают…

Когда пришли немцы, Домна было начала забывать про вечеринки у Василисы. Но однажды она на бригаде подошла к ней и сказала, что её постояльцы хотят большого веселья, что придут к ним товарищи, а им нужны женщины. Василиса уже поговорила с молодыми девками: Кларой, Лизой, Танькой. Зинаида Рябинина расплевалась, замахала руками, отказалась, зато её дочь вызвалась сама наперекор матери. Естественно, про своих молодых дролей они тут же забыли, поскольку иноземная солдатня манила их к себе, как живительный свет для ночных бабочек. Домна не знала, как ей быть, ведь постояльцы, если сами туда не пойдут, навряд ли её туда отпустят…

Вечером следующего дня, после тяжёлой работы в колхозе (вывозили с ферм на поля навоз на быках всем скопом: девки, пацаны и бабы) Домна пришла домой, не чувствуя под собой ног. Однако пока не вымылась, пока не вытравила из горницы навозный запах, все тряпки не перестирала, спать не ложилась. А постояльцы заявились поздно ночью. Она и не слышала, как гудела по улице их техника при потушенном свете фар. Они тоже наскоро поужинали: Домна разогрела им жаренную на сале картошку – остальное они приготовляли сами. В тот день ещё с Василисой о вечеринке разговора не вели, – лишь на следующий. Немцы легли спать и к ней в эту ночь не приходили – все были окончательно уставшими. К тому же солдаты выглядели почему-то озабоченными, как будто в пути с ними что-то стряслось, о чём Домна, разумеется, боялась спрашивать, на что ума хватало…

Наутро она встала как всегда. Корову Домна уже не держала вторую зиму. Молока для себя разживалась у людей. Её хозяйство – десятка два кур, несколько пар гусей да один кабанчик. Обыкновенно часть мяса она отдавала дочери, часть продавала на рынке, а остальное засаливала, как мясо, так и сало. Молодых петушков продавала. На вырученные деньги набирала отрезов разной материи, затем шила разнофасонистые платья, так что модней, чем она, ни одна баба и девка не могла с ней соперничать в нарядах. Василиса из-за этого подружилась с Домной, простив ей отбитого ухажёра.

В этот день немцы не спешили вставать. Когда надо было идти на работу, Домна не знала – как их разбудить и предупредить, что если вдруг куда-либо снимутся, закрыли бы хату на замок, а ключ – под застреху. Но Ирвин открыл глаза и быстро встал, видя одетую хозяйку.

– Мне уйти пора, – начала она, – в проклятый колхоз, и что вы его не разогнали! – прибавила недовольно Домна.

– Карошо, гуд, ми скоро ту-ту, – сказал он. И Домна пояснила, что от них требуется сделать…

Глава 16