В Кэндлфорд!

Все содержалось в прекрасном состоянии: мебель и полы тщательно были отполированы, окна сверкали, занавески и стеганые покрывала без единого пятнышка, маленькая кухня в задней части дома являла собой образец опрятности. Впоследствии Лора узнала, что миссис Грин загоняла себя почти до смерти. У нее был всего один ребенок, а дом ненамного просторнее кэндлфорд-гринских коттеджей, но трудилась она вдвое усерднее, а энергии тратила вдесятеро больше, чем обитательницы коттеджей. Те, стоя у своих порогов со скрещенными на груди руками и наслаждаясь пересудами с соседкой, часто жаловались, что женскую работу вовек не переделать; но пока они сплетничали, такие вот миссис Грин занимались делом, а пока они «чаевничали» в доме, эти трудолюбивые пчелки, натянув перчатки, полировали серебро. Ибо вилки, ложки и прочие металлические предметы, имевшиеся у Гринов, разумеется, именовались «серебром», даже если ни на одном из них не было никаких проб.

За чайным столом главным объектом похвальбы становилась единственная дочь Гринов. Дорин было семь лет, и, по словам ее родителей, никогда в мире не бывало и больше не будет такого умного ребенка.

– До чего же смышленая! Только послушай, что она недавно сказала.

И сказанное девочкой немедленно повторялось, а сама она тем временем застенчиво жевала пирог. Дорин, прелестное, благонравное дитя, всегда нарядное и ухоженное, была не настолько избалована, как можно было ожидать. Родители ее обожали, и Лора была поражена, услышав, как один из них сказал, а другой повторил, что детей они больше иметь не намерены. Не намерены? Разве можно на это повлиять? Если у женатых людей рождался один ребенок, за ним почти всегда следовали другие – в большинстве случаев множество других детей. Порой при Лоре мать седьмого или восьмого ребенка выражала надежду, что этот будет последним («прошу тебя, Господи»), но девушка никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь уверенно заявлял об этом. Мисс Лэйн, когда ей пересказали этот эпизод, ответила, что она невысокого мнения о Гринах, раз они позволяют себе так разговаривать с девочкой Лориного возраста, но, если уж на то пошло, отрадно, что в наши дни люди научились ограничивать численность своих семей.

– Впрочем, тебе не стоит забивать себе голову всем, что имеет отношение к семейной жизни, – заключила мисс Лэйн, – и если ты последуешь моему совету, то и впредь никогда не станешь этого делать. Оставь брак тем, кто для него создан.

Однако Лора подумала, что хотела бы иметь детей, пожалуй, девочку и двух мальчиков, а также собственный дом с большим количеством книг и безо всяких там мебельных гарнитуров, но с разными необычными и интересными вещами, как у мисс Лэйн.

Благодаря знакомству с Гринами Лора впервые соприкоснулась с людьми, среди которых ей предстояло провести большую часть жизни. Это была недавно возникшая в стране прослойка между рабочим и средним классами. Ее основные представители обладали множеством достоинств: были трудолюбивы, бережливы, домовиты. Они исправно вели дом, умело распределяли доходы, их честолюбивые замыслы в отношении собственных детей не знали границ. Родители были готовы на любые жертвы, лишь бы обеспечить своим отпрыскам лучшую жизнь, чем у них самих. В среднем заводили двоих детей, но часто семья имела одного ребенка или вообще была бездетной; трое детей были редкостью.

Жены тщательно чистили костюмы своих мужей, протирали их губкой и утюжили; женщины могли сотворить прекрасный наряд буквально из ничего. Многие из них умели шить, перешивать и перелицовывать одежду. Они были отличные кухарки и экономки; дома́ их, хотя зачастую безвкусные, были хорошо меблированы и содержались в безупречном порядке; оставаясь одни, они могли поесть и на кухне, однако у них всегда имелись и искусно отделанные скатерти для послеобеденного чаепития, и модные лакомства для праздничного стола.

Таковы были направления их развития. В духовном плане эти люди скорее потеряли почву под ногами, чем обрели ее. Их предки из рабочего класса имели религиозные или политические идеалы, не утратили исконной колоритности речи, приправленной природным остроумием, порой грубоватым, но подлинным. Немногие их сыновья и дочери, принадлежащие к вышеописанной прослойке, посещали церковь или раздумывали над религиозными вопросами. Когда заходил разговор о религии, они заверяли, что согласны с ее догмами, и бывали шокированы, если поднимался вопрос об устарелости последних; на самом же деле их кредо заключалось в соблюдении приличий. Они читали только массовую литературу. Прежде чем открыть книгу, им надо было удостовериться, что ее читают все. Огромной популярностью у них пользовались романы Мари Корелли и Нэта Гулда. Они не обладали развитым чувством юмора и заимствовали шутки из эстрадных номеров и юмористических газет, воспроизводя сии перлы голосом плоским и бесцветным в сравнении со старинной деревенской речью.