В Киеве всё спокойно

Пропела Альбина, притопнув ногой, словами кастильской сегидильи, приводя себя в состояние мобилизации. Она незаметно проверила локтем небольшую холщовую сумку с тремястами тысячами долларов, висевшую у нее через плечо под дубленкой, расплатилась с таксистом и подождала пока он уедет. После этого она постояла, настраиваясь на контакт, и внимательно огляделась. Перед ней расстилалась длинная пустынная улица, состоящая из сплошных заборов, которые отличались друг от друга лишь высотой и цветом кирпича.

Ясное с утра солнце заволокло хмурой дымкой. Предощущение чего-то неизведанного, тягостно громадного, неотвратимо приближающегося к ней, впервые в жизни посетило Альбину. Сделав над собой усилие, она решилась, шагнув вперед, как через пропасть и пошла пружинистой походкой бойца, готовая защищаться, или нападать. Подойдя к окованной широкими металлическими полосами калитке из листового железа, она нажала на кнопку звонка. Калитка сразу же распахнулась. Должно быть, за ней давно наблюдали.

В проеме калитки стоял мужчина, сухой и острый, как нож. По подчеркнуто прямой выправке худой и высокой фигуры, ему можно дать не более сорока ‒ сорока пяти лет. Его суровое лицо с выступающими скулами и впалыми щеками было неподвижно. Многодумный лоб с глубокими морщинами, тонкие, плотно сжатые губы с прямой линией рта и твердый, упрямо выдвинутый вперед подбородок изобличали ум и энергию.

Он был чисто выбрит, отчего резкие черты его лица казалось неприятно обнаженным. Две угрюмые складки пролегли по щекам к углам рта. Подобные замкнутые лица Альбина встречала среди недавно выпущенных на свободу заключенных. Скрытная сдержанность, сформированная в течение долголетнего плена, не позволяла им избавиться от привычки не выдавать надзирателям своих чувств, не выражая на своем лице ни рабской покорности, ни сопротивления.

В этом лице аскета сразу привлекал к себе внимание хищный, скошенный книзу нос. Его гордый абрис клюва с размеренно раздувавшимися дугами раковин, свидетельствовал о жестокости и властном высокомерии. Будто отдельно от его, маской застывшего лица, ее зорко изучали светлые с прозеленью ястребиные глаза. Казалось, они видели не только всю ее насквозь, но и на три метра под землю.

«Не снимай с него маску, вдруг это намордник?..» ‒ попыталась пошутить Альбина, но шутка получилась плоской. Она смотрела на него и думала, какая сила исходит от этого, по всей видимости, очень одинокого человека. Как много своего, собственного, она увидела в этом надменном лице.

Не проронив ни слова, незнакомец жестом пригласил ее войти и пошел с нею рядом через обширный, усыпанный снегом двор к дому. Перед ней, словно из-под земли вырастал дом красного кирпича на фундаменте из бутового камня. По крайней мере, в молчании не может быть ни фальши, ни подвоха, подумала Альбина. «Ну и переполох, когда подвох наткнется на подвох…» – вспомнился ей Билли Шекспир. А можно и так: «Дока на доку нашел, дока от доки боком ушел». Так вот, ‒ он один. По некоторым малозначительным деталям, скорее интуитивно, но с полной в том уверенностью, определила она. Сильный, сильнее в одиночку. Сейчас проверим, кто сильнее.

Альбина с детства не боялась ни с кем помериться не только силой, но и остротою ума. Она всегда побеждала силой ума. Но если бы ей предложили прокатиться на разъяренном тигре, и если б при этом не было свидетелей, которые могли бы упрекнуть ее в тщеславии, ‒ она бы прокатилась. И пусть спрыгнуть с него невозможно, скачка на тигре стоила того. Человек бессилен пред неотвратимостью судьбы, но дважды достоин тот, кто хоть ненадолго, способен ее оседлать. Ее тайной мечтой было съехать с крутой горы, сидя верхом на огромном бревне, как это делают в Японии некоторые отважные или безумные люди. Поэтому она лишь внутренне подобралась, так пантера изготавливается к прыжку.

– У вас есть оружие? – отрывисто спросил незнакомец. Она узнала его голос, это он говорил с ней по телефону.

– Да, – она достала из левого кармана дубленки и показала ему свой «Вальтер».

Калибр 7,65, «пукалка», презрительно скривив рот, отметил про себя Очерет. Он не знал, насколько мастерски Альбина владеет этой игрушкой. Стреляя одинаково метко с обеих рук, она с двадцати пяти метров выбивала девяносто из ста возможных, а когда бывала в ударе, без промаха била на лету подброшенные бутылки.

– Сдайте, – приказным тоном потребовал Очерет.

– С удовольствием, – ровно ответила Альбина. – Только, кому вы сдадите свое? У нас патовая ситуация, если мы не найдем, как ее решить, мы начнем друг в друга стрелять. Дырявые тела трудно латать. Когда мы избавимся от оружия, не будет искушения друг в друга стрелять. Предлагаю его выбросить. Согласны?

Его неподвижное лицо ничего не выражало. Но глаза властно вглядывались в ее, пытаясь увидеть, выведать, какие мысли таятся в этой красивой голове. Вот и повстречались коса и камень, молот, что нашел свою наковальню.