В клетке со зверем

Острая боль сковала сердце, когда Макс сказал, что машину с Игнатом Семеновичем, Василисой и нашей Софи расстреляли. Перед глазами все поплыло, и я бы упала, не успей муж меня подхватить.

— Успокойся, Таня. Они живы. Машина бронированная, но я должен ехать, — он усадил меня на кровать, а сам продолжил собираться. Макс мельтешил передо мной, а я могла только повторять, как мантру: «Они живы». Живы, но что с ними? Как они? Как моя Софи?.. Весь мир сосредоточился вокруг моей девочки, наверняка напуганной, плачущей. Отрезвил адреналин, ударивший в голову.

— Я еду с тобой! — подорвалась я.

— Нет. Я привезу их сюда. Дождись, — отчеканил Макс, словно вынося приговор. И осознание разлуки с моей малышкой в такой момент острой проволокой овила сердце, медленно пробираясь к легким, стало тяжело дышать.

— Но я должна поехать к Софи, им может быть нужна моя помощь, — нужно было сказать решительно, а получился жалобный мышиный писк, смешанный с моими всхлипами.

— Ты очень поможешь, если заваришь крепкий чай. У Василисы истерика, Софи напугана, но лучше их скорее доставить в дом, — Максим крепко взял меня за плечи, не позволяя окончательно разрыдаться, — я беру с собой часть охраны, ты остаешься с Эриком.

— Но, Макс…

— Таня, не спорь. Прошу, не заставляй волноваться и за тебя, — он знал, на что надавить, ведь, черт возьми, был прав. Для Макса я сейчас лишняя проблема, головная боль, но никак не помощница.

— Хорошо, — прошептала я и села на кровать, до боли закусив губу, заставляя себя держаться при муже.

Максим не убедил меня, я точно знала, что там нужнее, вот только перечить ему не могла. Моему Максу нужно было думать только о дочери, только о родителях, не о моей безопасности. А он не сможет, если я буду рядом. Нужно ему довериться… Муж быстро собрался, взял оружие и подошел ко мне.

— Как пользоваться, знаешь. Ты здесь под охраной, но если возникнет ситуация… Ты знаешь, что делать, — он вложил мне в ладонь оружие, и холодная сталь обожгла ладонь. Этого было достаточно, чтобы вся моя напускная сдержанность рухнула.

— Нет, Максим, прошу! Ты же знаешь, я не могу… — я разрыдалась, как девчонка, хотя понимала: моя истерика неуместна.

— Можешь! Ты можешь! — процедил Максим и до боли сжал мою руку с пистолетом, — скоро вернусь.

Он выскочил из нашей спальни, а я со слезами на глазах убрала под подушку пистолет, пряча и страх стрелять в человека. Все мысли сводились к Софи. Воображение рисовало жуткие картины, я не могла закрыть глаза и не могла ни на что смотреть. Лицо опухло от слез, нос не дышал, а руки дрожали так, что не получалось даже налить воду в стакан. Только резкая боль внизу живота напомнила о другом долге — заботиться о ребенке под сердцем.

— Прости, милый. Мамочка сейчас перестанет плакать. Прости меня, — опустив на живот ладони, я стала медленно его поглаживать, успокаивая своего малыша. Боль отступала…

Часы медленно отстукивали минуты, приближаясь к окончанию очередного часа, а Макс даже не позвонил. Живот больше не болел, но на душе было все так же тяжко. Я знала, что смогу успокоиться, только когда вернется Софи с дедушкой и Василисой. Я умылась и переоделась в спортивный костюм, чтобы пойти в главный дом и заварить мяту: если Максим скоро вернется с родными, то будет уже не до чая.

По глупости я не подумала, что в большом зале еще празднуют гости, а так не хотелось привлекать внимания. Я постаралась прошмыгнуть на кухню незамеченной, но моя мама меня выдала.

— Таня! Ты чего тут? А ну, пойди сюда! — привычный властный голос, и я уже плетусь к матери, как провинившаяся семилетка.

— Еще раз добрый вечер, — я улыбнулась гостям, решив пойти по пути наименьшего сопротивления.

— Что с лицом? — строго вопросила неуемная женщина, заметив следы слез, — где твой муж? Почему ты в таком виде и одна?

— Его вызвали по делам. Я вышла за чаем, — отчиталась я, чувствуя, как с каждой секундой этого разговора внутри все начинает закипать.

— По каким таким делам? Татьяна?!

Мое имя сработало детонатором, запустившим бомбу, грозящую взорваться, унося с собой десятки жертв из числа любопытных гостей. Во мне было столько злости: на мать за то, что лезет не в свое дело, на себя, что иду у нее на поводу, не ее мнение сейчас должно заботить.

— Мама, прошу, оставь меня в покое! — еле слышно процедила я.

— Ты плакала? Поссорились? Ну, конечно, поссорились. Стала бы ты в брачную ночь расхаживать одна и в таком виде.

— Вик, оставь девочку. Даже если поссорились, помирятся, — вмешался папа.

— Коль, она имеет полное право вмешиваться! — встряла мамина подруга Зинаида, поддерживая весь этот цирк, — Викуся переживает за Танечку. Максим теперь ее зять, и…

— Да оставьте вы меня в покое! Ни с кем я не ссорилась. Максима срочно вызвали по делу, а я не плакала. Меня просто тошнит! Токсикоз, знаете ли! — я сама не заметила, как перешла на крик, но этим осадила и гостей, и родственничков.

— Токсикоз? Таня, так тебя можно поздравить? — заверещала Зинаида.